Потому что их ломал дух того, кто стоял напротив, — еще до боя ломал. И это при том, что каждый из них был внешне покрепче Кисина да и помоложе. Но только он стоял на ногах, а они по очереди валились на пол.
Думаю, что зрелище было организовано не специально для меня — скорее уж для того, из-за кого все это произошло. Кто на протяжении боев сидел рядом со мной, белый как мел, и трясся непроизвольно. И наверное, для тех, кто был рядом с господином Кисиным — кому стоило наглядно убедиться, каков их босс не за столом переговоров, но в реальном деле. Ну и в какой-то степени для меня тоже — не случайно ведь он ко мне подошел, когда все кончилось.
— Ты правильно пойми. — Он весь забрызганный был кровью, все белое кимоно покрылось красными пятнами. — Это чтоб ты не думала, что все бандиты такие, как эти. Я лично беспредел ненавижу — как и все нормальные люди.
Наказывать за это надо — вот и наказал. Без стволов и бейсбольных бит — так доходчивей. Согласна?
Наверное, по мне было видно, что я согласна — хотя и не в восторге от увиденного. И «спасибо» я ему шепнула уже в спину, когда он отвернулся, — а тот, кто меня привез, уже кивал мне на дверь.
В конверте, вскрытом мной уже дома, оказалось десять тысяч долларов — что примерно раз так в пятнадцать превышало стоимость ремонта и чего хватило бы на еще один «фольксваген», причем вдвое моложе моего. Но Кисин денег обратно не взял — хотя я пыталась отдать, — отшутившись, что это мне за наводку, потому что перешедший под его опеку юный жулик приносит весьма неплохие доходы. Так что я смело погнала своего остроносого уродца на сервис к знакомым — справедливо рассудив, что компенсация выплачена ему. И сказала, что мне нужно, чтоб из моего старичка сделали молодого человека, заменив все, что нужно, и покрасив заново. Так что когда я забрала его обратно, было ощущение, что он вчера с конвейера сошел.
На следующий день после тех памятных боев я и узнала про него — у Мишки из криминального отдела. Просто спросила, не слышал ли он о таком услышав в ответ, что о нем только дурак не слышал, потому что это человек очень уважаемый, был чуть ли не правой рукой у одного вора в законе, а когда того убили, возглавил его бригаду.
Лично для меня это ничего не изменило — и мы продолжали общаться. Реже, чем тогда, когда он был спортсменом, но раз в пару месяцев примерно встречались. Это если не было никаких дел — у него ко мне и у меня к нему. Раз десять примерно он ко мне обращался — то просил узнать, откуда в той или иной газете появился тот или иной материал о криминале или бизнесе, то с заказчиками знакомил, которых я сосватывала тому же Женьке Алещенко или кому-то другому, то как-то попросил заметку дать о том, при каких обстоятельствах убили одного авторитета, то сделать рекламу соревнованиям, в которых он больше не участвовал, но которые спонсировал.
Мелочь, в общем, — он мог бы попросить и о большем, я бы не отказала. И в память о прошлом — и потому что он мне помог тогда, с теми уродами. И потому что в прошлом году предотвратил легко возможный конфликт — когда бизнесмен, о котором я собиралась написать, попросил разобраться со мной тех, кто его контролировал, внушив им, что я задену их финансовые интересы. А те, встретив меня у редакции, потребовали ничего не писать. Однако Кисин, которому я рассказала о случившемся, разрулил ситуацию без труда — и те люди даже мне спасибо сказали за то, что знают теперь, чем занимается за их спиной этот бизнесмен.
— Какая встреча! — раздалось над головой. — За опоздание извиняюсь — пробки…
— Долго жить будешь! — улыбнулась в ответ, глядя, как его свита рассаживается за двумя соседними столами. А потом внимательно посмотрела на него — солидного, респектабельного, в красивом темно-синем пиджаке, голубой рубашке и серебряном галстуке. На хорошо знакомое, но изменившееся за последнее годы лицо — мало похожее на физиономию Вадьки Кисы. Шрамы, правда, остались — но зато на смену двум выбитым передним зубам пришли профессионально сделанные имплантанты, гарантировавшие голливудскую улыбку. А затем перевела взгляд на руки — на которых все еще выделялись жуткими буграми костяшки кулака, зато на левом мизинце красовалось эффектное кольцо с черным камнем, а ногти были ухожены так, словно он только из салона. — Как раз тебя вспоминала…
— Долго жить — с удовольствием! — Он оглянулся, но официантка уже ставила перед ним подносик с горячим полотенцем и тут же испарилась, буквально через мгновение вернувшись с чайником и снова пропав. Судя по всему, он здесь был частый и весьма уважаемый гость — так что ему даже не предлагали мен:о, зная его вкусы. — Ты насчет суси как — не разлюбила еще? И сакэ — для поднятия духа?
Я кивнула, отмечая, что официантка снова возвращается, — похоже, его заказ был готов заранее. И чуть отодвинулась, давая ей возможность поставить передо мной блюдо с десятком рисовых колобков, на которых улеглись, придерживаемые тонкими полосочками черных водорослей, внушительные куски красной, желтой и белой рыбы — судя по всему, лосося, угря и тунца — и приличных размеров креветка. А потом аккуратно вытянула из бумажного пакетика с иероглифами лакированные черные палочки, кладя их на крошечную подставку. И втянула носом воздух, вдыхая запах сакэ, рисового вина, которое пьют подогретым, — и взяла в руку крошечную емкость граммов на двадцать.
— Зимний сорт, тяжелый, его вообще горячим пить надо. — Он кивнул на сине-белый кувшинчик. — Как говорят наши японские братья — кампай!
— Кампай! — произнесла в ответ традиционный японский тост, означающий, кажется, нечто вроде «за здоровье».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152