Мне так приятно — но меня ждут в редакции…
— Да ладно, ты че? — Отказа Перепелкин понимать не хотел — хотя я не сомневалась, что не найдется женщины, которая ему не откажет. Ну разве что такая же, как он, — которой не светит ничего лучше, чем этот неприятный, неухоженный, алкоголичный тип. — Поедем, выпьем, я тебе еще расскажу всякого — я ж в журналистике полтора года уже, такого навидался. Ну и расслабимся — плохо, что ль?
Я легко подавила в себе желание сообщить ему, что я в журналистике уже одиннадцать лет, — опускаться до него мне не хотелось.
— Расслабимся? — поинтересовалась непонимающе. — Вы хотите сказать?..
— Ага, расслабимся — выпьем, потреплемся за жизнь, и вообще… — Он снова окинул меня очень мужским, по его мнению, взглядом — для меня это был взгляд не знающего женщин закоренелого мастурбанта. — Ну че ты — маленькая, что ль? Ты девчонка симпатичная, мне нравишься — поняла?
— Скажите, Володя, — а вы ведь забыли уже, как меня зовут, верно? — Он ни разу не назвал меня по имени за тот час с лишним, что мы здесь сидели, хотя я назвалась, когда разговаривала с ним по телефону. — И фамилию мою вы не запомнили — и вообще не знаете, из газеты я или специально соврала, чтобы с вами встретиться. Так вот представьте, что я та самая девушка, которую вы упомянули в своей статье, — и встретилась с вами, чтобы понять, как много вы знаете. Между прочим, на мне нет того, что вы называете трусами, — хотя я не могу вам этого продемонстрировать по ряду причин — и возможно, это именно моя часть туалета осталась в доме Улитина. А вы, такой невероятно умный, так неосмотрительно меня куда-то приглашаете. Представляете, что про вас потом напишут — бедные тоже хочут, а потом плачут…
— Да кончай, — неуверенно выговорил Перепелкин через какое-то время, так и не поняв спьяну, шучу я или нет, — Да не — ну че ты?
— Спасибо вам за компанию, Володя, но мне пора! — Я решительно встала под его потерянным взглядом, отмечая, что и вправду заронила в его пустую голову сомнения. — Знаете, я тут все сидела и думала, сыпануть вам в пиво то же, что и Улитину, или нет — да, к счастью для вас, знаете вы про меня мало.
Так что вы, Володя, не искушайте судьбу — и забудьте и мое лицо, и марку моей машины, хотя вы вряд ли разбираетесь в автомобилях. И я даже закажу вам еще бокал пива — и разрешаю написать о нашей встрече в следующем номере. Идет?
Наверное, он все-таки очень много выпил вчера — и сегодняшнее пиво, смешавшись с вчерашним алкоголем, сильно помутило жалкие остатки его сознания.
Потому что на лице, которое точнее было бы назвать рожей, такое странное было выражение — нечто среднее между недоверием и испугом. И следовало бы дать ему еще один совет — срочно пойти к врачу и вшить себе «Торпедо», дабы избежать белой горячки, которая уже была недалеко.
Возможно, все это было глупо — то, как я себя вела. Однако в противном случае мне бы пришлось быть с ним резкой и посоветовать ему, коль скоро он так хочет секса, купить себе вибратор самого большого размера. А заодно найти другую профессию — к примеру, предлагать соответствующие услуги небогатым геям у памятника героям Плевны. Думаю, это у него вышло бы лучше, чем писать статьи.
Но быть с ним грубой означало опуститься до его уровня — а так получилось даже весело. По крайней мере я улыбалась, когда после минутного колебания рассчиталась-таки с официантом. А вот в его взгляде, который я поймала, уже выходя из зала, ничего веселого не было. Хотя и боли по поводу нашего расставания я в нем не увидела…
— Ты куда сбежала после планерки? — В голосе Наташки был упрек. — Хотела с тобой потрепаться — а тебя уже и нет. Вот, думаю, Ленская дает — подруга-подругой, а сматывает, ни слова не сказав!
— Так я же вернулась, Антош, — дела сделала и вернулась. — Я закурила, не обращая внимания на укоризну в Наташкиных глазах — в своем кабинете она курить запрещает. Что умно, если учесть, сколько к ней заходит постоянно народа, даже если главный на месте, — к нему идти боятся, так что прямиком к Антоновой. И если каждый будет курить, то, наверное, можно задохнуться. Но отказываться от сигареты я не собиралась — справедливо считая, что для меня можно сделать исключение. И, закурив, подошла к окну, открывая его пошире.
— А что Каверин грустный такой? — На Наташкином лице нарисовалось болезненное любопытство. Видно, именно по той причине, что она не выяснила сразу этот вопрос, Антонова так переживала по поводу моего исчезновения. — Выгнала посреди ночи? Или не вышло у него по пьяни?
— Да не было ничего, Антош, — произнесла укоризненно, потому что Наташка знала, что Димка ко мне пристает периодически вот уже лет десять — и что ничего ему так и не обломилось. Хотя шанс у-него, бесспорно был, — поскольку он проявлял на начальном этапе своего увлечения мной фантастическую настойчивость. — Пытался меня до дома довести, а я отшила.
— Ну и сука же ты, Ленская! — Наташкина фраза прозвучала как упрек, словно она ужасно переживала за Каверина. — У мужика столько лет на тебя стоит, а ты… Даже в круиз тогда тебя запихнул — а ты тварь оказалась неблагодарная…
Настроение после встречи с Перепелкиным у меня было так себе — весьма задумчивое настроение, — но я улыбнулась. Потому что история с круизом действительно была смешная. В 89-м это было, весной. Я как раз накануне перешла из отдела комсомольской жизни в отдел информации, по Димкиному, между прочим, предложению — он тогда уже на меня запал и, видимо, решил, что если я перейду в его отдел, то все будет о'кей. Ему уже под тридцать было, а мне девятнадцать исполнилось или даже еще нет — и, наверное, хотелось Каверину молодого тела после некрасивой жены-ровесницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152