После Шербура нам выделили десять минут лучшего эфирного времени на европейском телевидении. О нас писала вся пресса. Конечно, мы давали деньги и Джону Доусону. — Салки криво усмехнулся, обнажив в улыбке длинные зубы. — Деньги, на которые можно бы купить десять секунд рекламы, да и то только во Франции. — Он положил свои длинные холеные руки на прозрачную поверхность кофейного столика. — Так что энергия спонсоров не потрачена зря.
— А что произойдет, если случится что-то непредвиденное? — спросил я.
Салки бросил на меня взгляд, в котором его энтузиазм внезапно сменился соображениями расчетливого дельца.
— Наши исследования показывают, что это лишь малая часть проблемы.
Широкая деланная улыбка снова обнажила его зубы целиком, до самых десен.
— Но, — сказал он, — если бы с бедным Джоном не произошло этого... несчастного случая, возможно, мы получили бы только половину времени на ТВ. Так что в любом случае все будет сбалансировано.
— Понятно, — сказал я.
— Еще одно! — Морт поднял руки над столом, и на стеклянной поверхности остались следы его пальцев. — Мы даем тебе деньги за участие в гонках твоей яхты. И полностью доверяем тебе. Но после твоего возвращения мы ожидаем от тебя самого не меньшего доверия. Мы делаем ставку на тебя. Поэтому нам хотелось бы, чтобы ты был любезен с прессой, помогал в делах компании, встречался с важными посетителями. — Он снова улыбнулся.
— Значит, и вы должны понять одну вещь, — уточнил я. — В любом случае прежде всего — это моя лодка и моя гонка, а уж потом мои обязательства перед спонсором.
— Доброе утро, мистер Диксон, — прозвучал еще один голос с другого конца комнаты. Я поднял глаза. Какой-то человек незаметно вошел в дверь во время нашего разговора. Он был худым и высоким, а над его лбом живописно вилась белокурая прядь волос. Он обаятельно и печально улыбался, как бы извиняясь за отсутствие в течение всего этого времени.
Морт Салки поднялся.
— Дуг Сайлем, — представил он вошедшего. — Наш европейский директор. — Голос его зазвучал вдруг необычно робко. — Думаю, вы встречались?
— Конечно, мы встречались. — Его рукопожатие было твердым и сухим. — В Шербуре. — Его датский акцент был мягким и твердым одповременно. — Морт ведет переговоры, я выписываю чеки. — Он протянул мне конверт. — Это ваш контракт. Посмотрите его вместе со своим юристом. Хорошо?
— Блестящая идея, Дуг, — заметил Салки.
Сайлем посмотрел на часы.
— Теперь я должен идти, — сказал он. — Джим, вы надежный человек. В деловых отношениях это всегда является преимуществом. Мы надеемся, что вы быстро ознакомитесь с контрактом. Чек на первоочередные расходы уже выслан. Думаю, он удовлетворит вас. — Сайлем снова бросил на меня полувопросительный взгляд. Это был взгляд высокоинтеллигентного человека, который воспринимает мир таким, каков он есть, и который знает, что чек выписан на сумму действительно достойную, что бы об этом ни говорил я или кто-либо еще.
Когда он ушел, Салки повел меня по территории фабрики, где в течение трех часов я пожимал руки и наблюдал улыбки всяких официальных лиц, заходил в офисы. Навесы над помещениями были выкрашены в бледно-зеленый цвет, а вспышки и скрип роботов-сварщиков действовали, как гром в замкнутом помещении. Но я обнаружил, что думаю все время об одном: «Самое главное — яхта». Затем был ленч в столовой. Я все время улыбался, даже и после него, в офисе Морта, когда явилась бригада дизайнеров и предложила посмотреть эскизы ярлыков с надписью, которую они хотели прикрепить повсюду на яхте «Секретное оружие». Мы договорились с рабочими встретиться на Уотерфорд-Баул через два дня и провести покрасочные работы, чтобы подготовиться к гонкам. Яхта «Секретное оружие» перестала существовать. Да здравствует яхта «Апельсин-2»!
Когда все закончилось, Морт Салки подвел итог:
— Джимми, благодарю, что ты нашел время посетить нас. И за твое полное доверие к компании «Оранж Карз».
Я посмотрел в его серьезные карие глаза за огромными стеклами очков и подумал: интересно, что бы он сказал, если в знал, что сейчас у меня три основных обязательства: одно — по отношению к компании «Оранж Карз», чуть более ответственное — к выигрышу в регате «Вокруг островов», но самое главное — связанное с моими подозрениями в поисках того, кто обмотал шею Эда Бонифейса шнуром и туго затянул его.
Глава 26
Возвращаясь в Пултни, я медленно ехал вдоль Кей-стрит, объезжая ранних туристов, бредущих почему-то посредине улицы и оставляющих за собой, как правило, шлейф мусора. Мне было одиноко и хотелось домой.
В садике перед коттеджем Джорджия поливала герань, Мэй в своей комнате наряжала игрушечного медвежонка, принадлежавшего близнецам, а Скотто чистил к обеду картофель. Вполне уютная домашняя сцена. Это заставило меня сразу почувствовать, что моя собственная жизнь состоит в основном из скучной работы, разбавленной немалым количеством черного кофе.
— Все в порядке? — спросил я у дочки, обняв ее.
— Что? — переспросила она, посмотрев на меня своими большими синими глазами, будто жизнь не могла быть никакой иной, кроме как замечательной. Неожиданно я ощутил себя полнейшим глупцом из-за того, что поддался своему желанию встретиться с нею. Нет, даже более чем глупцом: я сам себе казался сейчас грязным, запятнанным убийством, деньгами, обманом...
— Ты опять уезжаешь? — довольно спокойно поинтересовалась Мэй.
— Завтра гонки, — ответил я. — Мы участвуем с Чарли. Кубок Уотерфорда. Из Плимута во Францию и обратно. Потом как проклятые будем работать всю неделю и готовиться к регате «Вокруг островов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80