На свой двадцать второй день рождения Таня получила от мужа Алексея букет роз и тефлоновую сковородку. Олеся мягко намекнула Игорю, что хочет джип.
Было непонятно, каким образом им все еще удается оставаться подругами. Но Олеся и Таня на самом деле испытывали потребность в ежедневных встречах, советах и телефонной болтовне. В какой-то момент, в период подростковой неустойчивости, их дружбе едва не пришел конец. Но у Олеси умерла мама, и Таня, обнимая за плечи несчастную, мокрую от слез подружку, раз и навсегда уяснила: завидовать нельзя. У всех свои радости и свое горе. С того момента она в корне душила любой росток зависти, набрасывалась на него с саперной лопаткой и безжалостно выкорчевывала, напоминая себе, что и ее, Танина, жизнь, независимо от материальной несопоставимости с жизнью Олеси, полна счастья, веселья, любви.
Надо отдать должное Олесе: она искренне страдала, что единственная подруга не спит, в отличие от нее, на шелковых простынях. Нежная, романтичная, огражденная от реальной жизни усилиями отца и мужа, Олеся немного стыдилась своей буржуйской обеспеченности.
- Молодец, что пришла! - сказала она Тане, открывая дверь. - На улице жарко?
- Довольно жарко. Привет!
Несмотря на близость обеденного времени, Олеся все еще была одета в легкомысленный утренний халатик. На локте у нее висел шестимесячный карапуз рекламной наружности - упитанный, бело-розовый, с круглыми голубыми глазами и светлым пушком на голове. Тонкой, хрупкой Олесе было явно нелегко его держать.
- Сейчас я руки помою и возьму Валерку, - сказала Таня, бросая в угол свою сумку и направляясь в ванную.
- Хоть совсем забери! - крикнула вдогонку Олеся. - Уже достал маму. Достал, достал, достал! - повторила она, взяв ребенка под мышки и с трудом поднимая его вверх. Младенец радостно улыбался, демонстрируя два крошечных белых зуба - все, что у него было в наличии.
Они устроились на огромной кровати в спальне, подсунув Валерке погремушки.
- Сегодня у нас званый обед. Папа приедет и Игорь. Никитишна уже накрывает стол.
- О, я тогда ни к селу ни к городу приперлась! - заволновалась Таня.
- Почему? - удивилась Олеся. - Пообедаешь с нами. Никитишна наготовила! Слушай, я после родов ем и ем, ем и ем.
- С ребенком устаешь.
- Да я с ним не устаю.
- Когда же у меня такой будет? - мечтательно посмотрела на Валерку Таня, поймала его за ногу и подтянула к себе. Ребенок удивленно проехал на пузе полкровати и принялся увлеченно, с хрипотцой, хохотать в ответ на Танины заигрывания. - Какой хохотун. Лялька-хохотушка.
- Будет, не переживай, - компетентно заверила Олеся. - Вы когда с Алешей поженились? И двух лет не прошло. Успеете соорудить. У нас с Игорем тоже долго не было. Конечно! С его дикой занятостью и усталостью. Сексом занимаемся реже, чем ездим за границу. Еще придумал себе новую игрушку выборы. Здорово, правда? Папа - мэр, муж - кандидат в мэры. Не слишком ли много для меня одной?
- У нас с сексом все в порядке. Регулярно и напряженно. Я думаю, я все никак не залетаю, потому что... Ну, ты знаешь, чем я занималась четыре года.
- Да, наверное. Зря ты, Таня, конечно, этим занималась.
- Знаешь, Олеська, надо тебе было все-таки за Диму выходить. Игорь тебя старше на четырнадцать лет. Почти другое поколение. А Дима - всего на два года. Он бы и на высокие посты не замахивался, и тебе бы устроил круглосуточный сексодром.
Дима Павлов был влюблен в Олесю еще со школы. Но четыре года назад, ввязавшись в соревнование с Игорем Шведовым, он все же проиграл спринтерскую гонку, и сердце Олеси досталось противнику. Потому что при прочих равных условиях - симпатичной внешности, остроумии, разнообразных талантах, отличных математических способностях - Дима Павлов был двадцатилетним свежим дембелем, без кола и двора и средств к существованию, а Игорь Шведов - крутым бизнесменом.
- Про Диму мне и не говори, - отрезала Олеся.
- Потому что ты к нему все же неравнодушна.
- Неравнодушна только потому, что он феноменально предан мне, а это всегда льстит женщине. А так у меня прекрасный муж и очаровательный ребенок. О каком Диме мечтать?
- Тоже верно, - кивнула Таня, но все-таки вспомнила темные глаза Димы и задумалась. Когда-то и она мечтала об этом красавчике из десятого "Б" класса. А он всегда любил Олесю.
- О, приехали! - объявила Олеся, подхватывая ребенка, подскакивая к окну и выглядывая вниз. Под окнами дома остановилась новая белая "Волга" ее отца, мэра Шлимовска Валерия Александровича Суворина. Следом мягко подкатил скромный "опель" Игоря.
Мужчины вышли из машин и обменялись рукопожатиями. Потом одновременно посмотрели вверх. Олеся радостно помахала им Валеркиной ручкой, малыш поцеловался с оконным стеклом, оставив на нем мокрую кляксу.
Никитишна, шведовская домработница, повар, нянька, расстаралась. Она была совершенно без ума от импозантного Валерия Александровича, его рокочущего баса и вольных манер, и с самого утра самозабвенно копошилась на кухне, гремя томагавками и прочими орудиями убийства. Она даже доверила неприспособленной к труду Олесе покормить морковным пюре младенца, в результате чего добавила себе работы на будущее (безрукая мамаша спустила часть оранжевой морковки на диван и светлофиолетовый ковер).
В центре стола высилась цветочная композиция из белых и желтых роз. Малыш сидел на руках у деда и сосредоточенно цеплял пухлыми ручками все, что не успевали убрать, - сервизную тарелку, блестящий нож, салфетку.
- Здравствуй, Татьяна! - поприветствовал глава Шлимовска Таню. Она смущенно улыбнулась. С Игорем Шведовым она давно была на "ты", но мэра больше видела по телевизору, чем дома у подруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19