— устало спросил Матадор.
— Да, конечно, конечно… — забормотал директор. — Извините, что я сразу… Голова, знаете, идёт кругом… Смерть в отеле… Чаю, кофе? Но по поводу герра Шульца я сказал вам всё, что знаю. Поселился у нас на общем основании, заплатил за два месяца вперёд, получил за это некоторую скидку…
Матадор сделал шаг в сторону, пропуская директора и слегка приобнимая его за талию. Рука Матадора на секунду задержалась над большим карманом директорского пиджака.
— А то, что к нему по пять раз за ночь заходили прыщавые подростки, это никого не смущало?
— У нас отель международного класса, — пожал плечами директор. — Каждый имеет право заходить в любое время дня и ночи. Вы бывали когда либо за рубежом в дорогих отелях?
— Случалось, — неопределённо ответил Матадор.
— Конечно, мне очень досадно, что в моём отеле хранился наркотик, — суетился директор. — Но мы же не можем отвечать за то, что хранят постояльцы! Уверяю вас, в «Национале» и «Метрополе» постояльцы хранят в номерах гранатомёты и першинги… Директор рассмеялся своей шутке. В дверь постучали. Вошёл устрашающего вида кавказец, доставивший Матадору бумагу от Барановского. Это был чечен Тагир, которого в управлениии звали Кинг-Конгом.
— Прокурор подписал ордер на ваш обыск, — сказал Матадор. — Обыск в кабинете и личный тоже…
Директор попытался улыбнуться, но улыбка вышла вымученной и кривой. В ответ ему улыбнулся Тагир. Задорным здоровым оскалом в шестьдесят четыре, как показалось директору, зуба.
— Это… это неслыхано, — пролепетал директор. — Я… я сделаю заявление для прессы… Обыск только в присутствии моего адвоката…
— Хоть целой коллегии, — сказал Матадор, — Зовите.
Директор схватился за телефонную трубку.
— Но есть опасность, — продолжил Матадор, — что пока адвокаты будут сюда добираться, вы сдуру совершите попытку к бегству. И Кинг-Конг, — Матадор указал на кавказца, — вам что-нибудь сломает… Он, кстати, дикий чечен. Дудаевский недобиток. Чудовище-Директор бросил трубку и ошалело посмотрел на Тагира. Тагир улыбался.
— Будете читать? — Матадор протянул директору ордер и распорядился привести понятых.
Понятыми оказались Матвей и Данила, музыканты из группы «Бобок».
— Начинайте, ребята, — кивнул Матадор. — Кинг-Конг, займись телом.
Директор, увидав, как к нему приближается человек-гора, замахал руками:
— Я сам всё выложу, что же вы себе позволяете… Даром это вам не пройдёт… Я заставлю вас извиниться…
Директор выложил на стол ключи от машины, бумажник, одну игральную кость («двойкой» вверх), перетянутый резинкой полиэтиленовый пакетик размером со спичечный коробок.
— Что это? — захлопал глазами директор.
— Да, что это? — спросил Матадор. — Разверните.
Паникующий директор развернул пакетик. Там оказался сероватый порошок.
— Гэроин, — сказал Кинг-Конг. — Крупный размэр… Кынг сайз, нах.
— А в пакетике-то до четырёх лет только за хранение, — задумчиво сказал Матадор, — надо же, как получилось.
— Это не мой пакетик! — директор закричал так, что задрожали стёкла. Директор подпрыгнул. Стоявший на столе графин полетел на пол. Матадор подхватил его на лету, переадресовал струю воды в стакан и протянул стакан директору.
— Был у нас на Полтавщине случай, — сказал понятой Матвей. — Тётя Аня Лукашенко с ярмарки вернулась, а Панас, ейный мужик, поставил у плетня раком пионервожатую и прочищает ей, пардон, анус. Тётя Аня за ним с вилами, а он по двору скочет, штаны на ходу застегает и приговаривает: «То был не мой член, то был не мой член…»
Все, кроме директора, расхохотались.
— А если с целью сбыта — так до семи с конфискацией, — сообщил Матадор. — Вот ведь какая петрушка.
— Двэсти двадцать васмая, втарая чаздъ, — подтвердил Кинг-Конг.
— Вы это мне подкинули, — заявил директор, — Я докажу, что вы это мне подкинули.
— Сначала вы поедете в СИЗО, — сказал Матадор. — Там в восьмиместной камере сидит двадцать уголовников и бомжей. Если вы окажетесь двадцать первым, вам сразу дадут кликуху Очко. Потом будете доказывать, что героин вам подбросили. Как, кстати, вы собираетесь это доказывать?
— Но вы-то знаете, вы-то знаете, — горячился директор, — вы-то знаете, что вы его сами подбросили!
— Знание моё к делу не подошьют. Нет такой нитки. Подошьют только мой рапорт и протокол.
— Так вы не отрицаете, что героин подброшен? — обалдел директор.
— Я просто не обсуждаю этот вопрос. Есть юридическая реальность: вам мандец. Есть способ обойти юридическую реальность. Расскажите о комнате 850, и протокола не будет.
— Меня убьют! — завизжал директор.
— Это ваше личное дело, — безразлично сказал Матадор. — В предвариловке или на зоне вас тоже убьют. Если хотите, я могу даже об этом специально позаботиться…
— Вы угрожаете мне смертью! — выдохнул директор.
— Да, — сказал Матадор.
— Это беспредел, — выдохнул директор.
— Номер 850, — сказал Матадор.
— Этот номер принадлежит Леониду Крашенинникову, — сказал директор. — У него доля в моём предприятии и не сколько своих номеров… Я не имею права интересоваться, что там происходит.
Гаев встретил Зайцева с таинственным и хитрым видом. Когда он собирался объявить какую-нибудь важную и приятную для себя новость, он становился большим ребёнком. Лицо его сияло, как масляный блин. Он ходил по квартире в сером махровом халате, держа в руке с манерно отставленным мизинцем стакан кровавой Мэри. Поглядывал в зеркала.
Новость-то Зайцев знал уже несколько дней. Гаев баллотируется в Госдуму вместо выбывшего из игры депутата Значкова. Выборг и окрестности. Славные места, тихие и чистые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66