- Здравствуйте, Варвара Андреевна, - привстав, поприветствовал меня Белов и указал на стул. - Располагайтесь, пожалуйста.
Несмотря на всегдашнюю вежливость, уже неотделимую в моем сознании от его неприметной внешности, Белов казался удрученным. На мгновение у меня тревожно екнуло сердце: вдруг он нашел улики, указывающие на кого-то из наших? Но я поскорее отогнала от себя эти сомнения и приготовилась играть роль, продуманную во всех подробностях заранее.
Ни словом не ответив на шпионское приветствие, я прошествовала к стулу и села, до предела выпрямив спину, словно аршин проглотила. Белов приподнял бровь, но больше никак не отреагировал на мою демонстрацию и приступил к допросу. На все вопросы я отвечала холодно и по возможности односложно. Если ответом "да" или "нет" ограничиться было нельзя, я старалась уложиться в минимальное количество слов. Разговор у нас происходил примерно так:
- Вы все в тот вечер выходили из-за стола?
- Да.
- А в какой последовательности, не помните?
- Только частично.
- И в какой же?
- Сначала Полторацкий, потом я, потом Прохоров, потом Марк, а потом уже все подряд, по очереди.
- Вы не заметили, может быть, кто-нибудь отсутствовал неоправданно долго, значительно дольше других.
- Не заметила.
- А что-нибудь необычное вам в глаза не бросилось? Например, может быть, у кого-то внезапно изменилось настроение или поведение?
- Насколько я помню, нет.
- На следующий день, когда вы заходили к Полторацкой, вам никто не попадался на глаза? В холле? В коридоре? Может быть, где-нибудь хлопнула дверь кабинета?
- Нет.
- Вы подошли к кровати?
- Да.
- Не заметили, Полторацкая дышала? Какое-нибудь движение, дрожание век, пульсирующую жилку не помните?
- Нет.
- В каком положении она лежала?
- На левом боку, лицом к окну.
- Поза не показалась вам неестественной?
- Нет.
И так далее и тому подобное. Белов повторял одни и те же вопросы на разные лады, снова и снова возвращался к одним и тем же моментам, но, по существу, не спросил ничего нового. Все это я уже рассказывала ему на самом первом допросе. Правда, тогда я говорила куда пространнее и охотнее. Теперь, с каждым моим кратким ответом Белов напускал на себя все более мрачный вид, хотя моя лаконичность должна была облегчить ему ведение протокола - сегодня беседовали без магнитофона.
- Хорошо, - сказал он наконец. - Прочтите это и распишитесь, пожалуйста.
Я внимательно прочла все листочки и поставила на каждом свою подпись.
- По-видимому, это последняя наша с вами официальная беседа, Варвара Андреевна. Начальство срочно отзывает меня назад в Симферополь. Ваше дело решено разделить на две части. Местные власти еще раз проверят персонал пансионата и отдыхающих, а также туристов, остановившихся по соседству с пансионатом, на предмет возможной связи с Полторацкими. Вы и ваши друзья вольны вернуться домой. Мое начальство созвонилось с Москвой, и там любезно согласились взять на себя столичные связи Полторацких. В конце концов, может, это и правильно, не знаю. Я не люблю передавать другим дела, которые начинал сам, но приказ есть приказ. Копии всех материалов следствия должны быть отправлены в Москву уже сегодня. Возможно, там лучше справятся с делом, но мне, честно говоря, в это не верится. Материальных улик нет, свидетелей тоже, рассчитывать можно только на победу в психологическом поединке с убийцей. А убийца - если это не посторонний, которого мы проворонили, по-настоящему крепкий орешек. Так что по всем признакам шансов на раскрытие этого преступления немного. - Заметив, как вытянулась у меня физиономия при последних его словах, Белов сделал паузу. - Вы что-то хотели сказать, Варвара Андреевна? - спросил он с прекрасно разыгранной надеждой в голосе.
- Нет, - коротко ответила я, возвращаясь к прежней роли.
- Мне показалось, я вас расстроил.
- Немного.
- Боитесь тени сомнения, которая может омрачить вашу дружбу? процитировал он меня, и довольно точно.
- Наверное.
Белов сложил губы в грустную улыбку.
- Не расстраивайтесь. А то я сейчас запру вас всех в одной комнате и буду мучить вопросами до тех пор, пока кто-нибудь не сознается.
- Спасибо, не стоит. Я могу идти?
Белов хотел сказать что-то еще, но передумал.
- Да, пожалуйста.
Я встала, подошла к двери и взялась за ручку.
- Варвара Андреевна!
Я обернулась и стала наблюдать, как шпион Белов искусно изображает душевную борьбу. "Интересно, как ему удается по желанию менять цвет лица? Может, для этого существуют какие-нибудь специальные приемы, которым обучают шпионов и следователей прокуратуры?"
- Я догадываюсь, чем вызвано ваше... ваша сдержанность. И хотя мой поступок был продиктован профессиональным долгом - согласен, это звучит довольно цинично, - я готов принести вам извинения. Я не думал, что моя маленькая дезинформация так сильно на вас подействует, хотя, признаться, отчасти рассчитывал на это. Насколько я понимаю, вы очень сильно испугались. Потом что-то произошло, и ваши подозрения рассеялись. Мне, конечно, было бы очень любопытно узнать, почему именно вы испугались и что рассеяло страх, но, боюсь, вы не захотите рассказать. Я не настаиваю. Только прошу вас, Варвара Андреевна, не держите на меня зла.
- Хорошо, Константин Олегович. Желаю дальнейших успехов и повышения по службе. Надеюсь, от признаний в любви и прощальных лобызаний мы воздержимся?
Белов поперхнулся, а потом расхохотался:
- А вы правы, вам совершенно не подходит имя Варя.
Я вернулась к Леше и Марку и объявила, что до тех пор, пока нас не пересажает московская прокуратура, мы свободны. Как я и предполагала, это известие явилось для них полнейшей неожиданностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84