Да и след нужно оттуда брать. Жаль, темнеет уже, но собаке темнота не помеха. Вы как, до причала дойти сможете?
Я оттолкнулась ладонями от скамейки и с грехом пополам встала. Но с первым же шагом ноги у меня подогнулись, и я непременно упала бы, если бы кто-то не подхватил меня на руки. В следующее мгновение я обнаружила, что этот "кто-то" - Белов. Мне хватило доли секунды, чтобы представить себе новые насмешки, которыми будут осыпать меня по этому поводу Прошка и Кo. Вне себя от ужаса и негодования я сделала отчаянный рывок и высвободилась из шпионских объятий. Правда, свобода досталась мне недешево, поскольку приземлилась я на пятую точку и посадка была отнюдь не мягкой.
Черный пес истолковал происшествие по-своему и решительно встал на мою сторону (моя любовь к собакам, по счастью, взаимна). Когда Белов дернулся вперед, чтобы помочь мне подняться, зверь загородил меня своим мощным телом и показал великолепные клыки.
- Ты что это, Хан?! - воскликнул шокированный бородач. Вышколенный Хан бросил на меня извиняющийся взгляд и неохотно отошел в сторону, но благодаря ему я успела подняться на ноги самостоятельно.
- Благодарю вас, я сама дойду, - холодно сказала Белову и, уловив насмешливый блеск в Прошкиных глазах, добавила: - Если вас не затруднит, донесите, пожалуйста, моего друга, а то он будет ковылять эти триста метров до рассвета. - Не дожидаясь ответа, я повернулась к ним спиной, повисла у Леши на руке и гордо (но, боюсь, совсем не грациозно) удалилась.
Хотя на катере мы добрались до места за десять минут, к моменту высадки было уже совершенно темно. На берегу нас встретил Марк - мрачный, как распорядитель похорон. Генрих, естественно, не появлялся. Марка как самого свеженького среди нас отправили наверх принести что-нибудь из носильных вещей Генриха, а мы остались ждать на берегу. С наступлением темноты поднялся ветер, и умница Хан занервничал.
- Похоже, будет гроза, - заметил бородатый проводник. - Надо бы поторопиться, а то след весь смоет.
Марк принес не одну и не две, а целый ворох вещей Генриха, включая фонарик, ручку и книжку по топологии. Хан обнюхал все это добро, покружил на месте, бросился в одну сторону, в другую, потом отыскал самый свежий след и уверенно рванул в противоположную от пансионата сторону.
- Ну конечно! Излюбленный трюк Генриха, - простонала я. - Почему же нам сразу не пришло в голову пойти туда?
Между тем собачий проводник, к моему удивлению, не побежал за Ханом. Вместо этого они с Беловым снова погрузились в катер и медленно поплыли вдоль берега.
- Чего это они? - не понял Леша. - А если след повернет или собака не сможет где-нибудь пройти? В такой темноте на берегу ее не разглядишь. Почему никто не пошел с собакой?
- Они торопятся, а собака бегает быстрее человека. Если Хан что-нибудь обнаружит или попадет в затруднительное положение, он подаст голос. Замечательный пес! - Последнюю фразу я произнесла с особой убежденностью.
- Ничего себе пес! - откликнулся Прошка. - Лошадь с тигриными клыками! А как кровожадно посмотрел на Белова, когда он тебя уронил! Я так и обмер.
Марк внезапно вышел из своей мрачной задумчивости:
- Что значит - уронил?
Я зарычала и оскалилась почти как Хан:
- Если кто-нибудь из вас скажет хоть слово по этому поводу, я этому мерзавцу глотку перегрызу!
Видимо, оскал у меня вышел впечатляющий, потому что больше никто не предпринимал попыток вернуться к запретной теме.
Внезапно небо прорезала вспышка, и почти сразу же ударил гром. Никогда еще я не видела, чтобы гроза начиналась так стремительно. Не успели мы подняться на плато, как хлынул ливень. Нет, ливень - не то слово. Впечатление было такое, словно мы встали под водопад. В одну секунду на мне не осталось ни одной сухой нитки.
Скользя и оступаясь на размокшей глине, мы вскарабкались на плато и кинулись к палаткам, но на полпути нас остановил отчаянный Лешин вопль:
- Бумага!
Я вздрогнула и обернулась. Марк остановился, и луч его фонарика скользнул назад. Под столовым деревом стоял грязный, мокрый Леша и нежно прижимал к груди намокший рулон туалетной бумаги. По скорбному лицу обильными слезами катились дождевые капли.
Палатки из парашютного шелка - вещь замечательная, но у них есть один существенный недостаток. На тропические ливни они не рассчитаны, да и в обычный-то дождь приходится накидывать пленку. Короче говоря, скоро мы обнаружили, что наши спальные мешки по консистенции напоминают кисель. Ливень кончился так же быстро, как и начался, но легче от этого не стало. Нам предстояло провести ночь на сырой земле, без спальников и даже без костра дрова тоже вымокли, и развести огонь не представлялось возможным.
Счастье еще, что меня с детства приучили укладывать рюкзак так, чтобы вещи не отсыревали. Все, что хоть сколько-нибудь боится воды, я при укладке распихала по полиэтиленовым мешкам и теперь могла хотя бы переодеться в сухое. У ребят дела обстояли похуже, но и им удалось откопать в глубине рюкзаков не очень мокрую одежду. На этом наше везение кончилось. Беспокойство за Генриха, невозможность прилечь и поесть горячего совсем лишили нас духа.
- Мы даже не обедали сегодня, - причитал Прошка, грызя сухарик. - Попробуй только скажи, Марк, что мне это полезно, я с тобой до конца жизни разговаривать не буду!
- Тебе-то, может, и полезно, но почему страдаем мы? - опередила я Марка, который явно собирался принять вызов. - Если боги наслали на нас эту грозу только для того, чтобы ты попостился, то это безумное расточительство. А если они с той же целью отправили за водой Генриха и устроили нам сегодняшнее маленькое развлечение, то мы находимся во власти сумасшедших садистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84