Он принял мой железный удар в грудь и отлетел назад на три метра, и этот уникальный прыжок привел его затылок в соприкосновение с мраморной каменной доской. Мощность удара должна была вызвать повреждение одного из них. Но мрамор остался целехонек, а голова Франка - нет.
Его мышка завопила при виде этого. Сумасшедшая от ярости, она направила мой револьвер на меня и нажала на курок. Моя пушка - это профессиональный инструмент. Но мисс больше привыкла к другим вещам, чем к этому неизвестному ей предмету.
Ее нервозность, волнение, неловкость - эти три самых опасные пункта, но не каждому суждено это понять, а особенно Умберто Чаприни, который находился позади меня и поэтому принял добрую порцию свинца. Он только успел крикнуть "ай" по-итальянски и повалился, убитый насмерть.
Его предки во время крестовых походов, возможно, погибали геройской смертью. Он не был удостоен этой участи. А может быть, он привык к дарам от пуль? Но пусть будет мир его душе.
Ситуация здорово изменилась, вы не находите? А ведь прошло очень мало времени.
Я приблизился к стрелявшей девушке.
- Не подходите, или я буду стрелять! - закричала она, поставив на мою широкую грудь пустое оружие, на грудь, в которой бьется такое благородное сердце.
- Не утомляйся, убийца, - улыбнулся я. - В магазине этой игрушки было восемь патронов, и ты их все израсходовала: я считал их.
Забрать у нее из рук оружие было детской игрой. Выдать ей прямой правой в скулу было не намного трудней. На глазах у нее появились слезы.
- Вот что случается, когда начинаешь играть в Жанну Гашетт вместо того, чтобы сидеть дома и вязать носки, - наставлял я ее. - Ты настолько завязла в этом грязном деле, дочь моя, что ни "Омо", ни "Перси" не вернут тебе прежней чистоты.
Ее рыдания усилились.
- Как грустно, что такая красота, какой обладаешь ты, должна завянуть в сырых стенах тюрьмы. Сейчас ты похожа на розу, а через десять лет ты будешь похожа на сморчок! И, к тому же, высохший сморчок, что еще важней. Но что я говорю десять лет! Убийство и попытка убийства, торговля наркотиками - это будет стоить тебе двадцать лет, и то только в том случае, если тебе удастся разжалобить судей.
Говоря это, я возобновил запас патронов в своей петарде.
Эта операция заинтересовала и испугала девочку.
- Видишь, - сказал я ей, когда закончил. - Мы сейчас вдвоем. В этом помещении уже есть двое умерших. И если сделать предположение, что я уложу также и тебя, то их будет трое.
- Вы не сделаете этого!
- Законная защита, девочка! Ты ведь не колебалась, почему же ты хочешь, чтобы я не сделал этого?
- Нет! Нет! - умоляла она. - Я потеряла голову.
Я навел на нее дуло пистолета. Девочка прижалась к стене, сожалея, что она не листок бумаги.
- Расскажи мне немного об этой организации. Это, может быть, изменит мои намерения.
Удивительно, до чего оружие вызывает страх. Самые твердые души теряют свою твердость при виде черного глаза пушки, устремленного на них.
- Кто этот человек? - спросил я, указывая на Франка.
- Инспектор Франк Тиффози из бригады по борьбе с наркотиками.
Это именно то, что называется проблеском света. Я сообразил: флик, занимавшийся темными делами. Он зарабатывал себе на хлеб наркотиками и здорово погряз в этом деле.
- Рассказывай, дева любви!
Она не раздумывая, села на стол.
Тиффози сотрудничал с гангстерами. Он имел дело с этими господами через посредничество бездельника-маркиза. Их сообщество было опытно, хотя и скромно организовано. Умберто занимался светскими людьми, а легавый полусветом. Они делали двойную игру, шантажируя городских жителей, употребляющих наркотики. Дело чрезвычайно прибыльное, понимаете? Они выигрывали во всех направлениях. Продавцы платили за молчание, и клиенты тоже. Маркиз мог ездить в карете, а парень Франк мог позволить себе развлечения с роскошными куколками. До сих пор они не занимались вымогательством у Градос, но благодаря нескромности шофера Кабеллабурна оба эти типа попали в беду.
Жена индустриального деятеля пичкалась наркотиками, и именно ее шофер, а по совместительству и любовник, доставал ей "снег".
Я делаю небольшую остановку, чтобы посмотреть, успеваете ли вы за мной. Я вижу, как это медленно у вас получается. Не сердитесь, мои поклонники! Если вы плохо соображаете, я начну свои рассуждения с начала. Я прекрасно знаю, что вы с вашими муравьиными мозгами не можете творить чудеса! Я знаю жизнь. Я не переставал интересоваться вами только потому, что вы оставили ваше серое мозговое вещество в гардеробной. Кто скажет вам это, не верьте ему. Знаете, что сказал один поэт? Безнадежные случаи самые прекрасные. Безусловно, вы стараетесь понять. Расслабьтесь, парни, забудьте на мгновение сроки платежей ваших долгов, ваши болезни, ваши неприятности, ваши унижения и ужасные зрелища, которые бросаются вам в глаза каждый раз, когда вы подходите к зеркалу! Согласны? О'кей, я продолжаю.
Мадам Кабеллабурна нажимала на своего шофера. Это было ее право, потому что он находился у нее в услужении.
Одновременно она давала ему доказательства своей привязанности, что не служило чести Кабеллабурна. Так как она была невропаткой и набивала себе ноздри порошком, парень Джузеппе доставал ей "снег". В Италии этот порошок очень редок. Его поиски привлекали внимание маркиза и его аколита-полицейского. (Между прочим, теперь я понял, почему мое посещение накануне не очень испугало ди Чаприни: он чувствовал себя под защитой.) Эти последние вошли в контакт с жадным шофером, который навел их на Градос.
А вы по-прежнему следите за ходом моих рассуждений? Нет, я же вижу, что вы смотрите по сторонам, когда я говорю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37