- Кстати. Пино просится обратно. Старикан подавляет улыбку триумфа.
- В самом деле?
- Он рыдает. Ностальгия по родному дому. Нет другого желания, как только опять работать под вашим чутким руководством.
Ничто так не льстит хозяину.
- Посмотрим. Я изучу его ходатайство после окончания дела. Потому что вы урегулируете его немедленно, Сан-Антонио. Я не люблю, когда людей убивают под носом у моих сотрудников.
- Я вцеплюсь в него немедленно, босс. Только и ждал от вас зеленого сигнала.
В реальной жизни, ребята, прежде чем веселиться, всегда надо застраховаться. Теперь, когда я вкалываю на босса, я решил раскрутить всю машину. Прежде чем присоединиться к будущему восстановленному на работе, забегаю в лабо повидаться с рыжим. Он горбатится у длинного фаянсового стола. Перед ним великолепный микроскоп. Обертки разложены вокруг аппарата. Тут же четыре маленьких флакона с пшикалками на горлышках. Похоже, что в первом. - дихлофос, во втором - мозольная жидкость (если верить цвету), в третьем - разбавленный денатурат, и в четвертом - хлороформ (но я могу и ошибаться).
- Что-нибудь новенькое? - осведомляюсь без малейшей надежды.
Он отрывает глаз от окуляра, насвистывая как раз известный романсик "Он был окулярный советник..." У него вид счастливчика, что является добрым предзнаменованием.
- Да, месье комиссар, есть новенькое! Он не спешит. Его шевелюра в солнечном нимбе похожа на объятый пламенем куст.
- Эти семь оберток были отштемпелеваны одновременно.
- Что вы имеете в виду, старина?
- Я хочу сказать, что адрес, набранный с помощью резинового клише, был оттиснут семь раз подряд. Чешу в затылке, рассматривая адреса.
- Послушайте, Манье, - говорю я, - вы или Шерлок, или дьявол. Как вы, черт побери, можете утверждать что-либо подобное!
- Достаточно тщательно исследовать каждый адрес под микроскопом и сопоставить! Лицо, сделавшее почтовые отправления, приготовило обертки заранее. Это тем более верно, что три бумаги совпадают, составляя один большой лист... Видите...
Я согласен. Три бумаженции, без вопросов, совпадают краями.
- Дальше, - продолжает конопатый, - стало быть, экспедитор приготовил обертки. Обмакнул клише в чернильный тампон и оттиснул три раза, а потом макнул опять. Смотрите, как бледнеют чернила. Есть еще подтверждение: маленькая волосинка была на тампоне, а затем прилипла к печати. Видите, она оставила три раза след на первой букве "С" на фамилии Фуасса. После другого обмакивания шерстинка переместилась и залезла немного на вторую "С". И опять три раза подряд. А на седьмом она исчезла. Без сомненья, она осталась на тампоне, когда в третий раз наш тип обмакнул клише.
- А седьмой пакет не мог быть оттиснут позже? - предполагаю я.
- Не думаю, - улыбается Манье, - потому что он обернут в одну из трех частей того большого листа бумаги.
Я треплю его по плечу. Вот некто, у которого не тыквенные семечки вместо мозгов. Не хотел бы я сыграть с ним в семь взяток, не люблю глупого риска.
- Ну что ж, маленький храбрец! - говорю я, - прекрасное открытие. Вы по крайней мере недаром едите свой хлеб.
Если бы он уже не пламенел, то покраснел бы от удовольствия.
- Это еще не все, - говорит он.
- Вы еще что-то раскопали?
- Да, месье комиссар. Я почти уверен, что ни одна из этих бумаг не послужила оберткой для двух миллионов франков в десятитысячных купюрах.
- Излагайте...
- Я сходил в банк. Попросил приготовить пачку в два миллиона франков и тщательно измерил полученный объем. Потом по складкам на бумагах восстановил пакеты по форме. Точного совпадения нет. Отправитель переоценил толщину пачки.
- Может быть, он обернул деньги в несколько бумаг?
- Тогда бы не соответствовала поверхность. А она соответствует. Ваш приятель, месье комиссар, положил банкнот в десять тысяч на бумагу, чтобы определить площадь. Получив ее, он на глаз прикинул толщину... и ошибся.
Новый энтузиастский шлепок по спинке малыша.
- У меня есть только одно слово восхищения, Манье: браво!
Я оставляю его, чтобы вновь обрести Невыразимого.
Входя в кабинет, с удивлением слышу шум пылесоса. Как будто включили супертайфун на 220 вольт в розетку на 110. Объяснение простое: Пино спит. Деликатно бужу его, щекоча кончик носа концом его же галстука. Он подпрыгивает.
- Уже станция Рамбуйе! - вскрикивает он.
- Почти, - говорю я.
Он просветляет мутный гноящийся взгляд.
- Приснилось, что я в поезде. Не перекусить ли?
- Телятину любишь[11]?
- Да.
- А кресс-салат[12]?
- Очень.
- Тогда сваливаем в Во-с-Крессон, - решаю я.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Что я хочу заарканить папашу Фуасса, и это так же верно, как две поллитры в литровой бутыли вина!
- Но по-по-почему? - блеет мой агнец.
- Потому что этот старый шутник должен быть продавцом воздушных шаров, а не владельцем гостиницы, по крайней мере, если оценить, как он нас надул, тебя и меня.
Глава шестая
- Ты едешь слишком быстро, - сообщает Пино. - Я не так уж боюсь большой скорости, но думаю, что нет ничего глупее в жизни, чем лопнувшая шина.
Чтобы притушить его беспокойство, я жму на акселераторный грибок, который становится ядовито-опасным, поскольку стрелка указателя скорости соседствует со ста швейцадесятью (это швейцарский циферблат). Беспокойный мой сразу краснеет, как формочка в процессе полного обжига. Он привязывает верхнюю часть вставной челюсти к нижней во избежание клацанья жвалами.
За время, меньшее, чем необходимо кондитеру для сотворения пасхального яйца, мы уже в Воскрессоне перед обиталищем бедняги Фуасса.
Дор из оупен (как говорят англичане), и чудовищный сенбернар находится в процессе поливки цветочной поляны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37