Играючи уничтожает, и независимо от того, по уши ты в деле увяз или так, сбоку припека. Так что позвольте вам посочувствовать: не думаю, что вы в безопасности, моя красавица, совсем не думаю. Скорее наоборот.
Мой монолог возымел действие: Розу аж затрясло от страха. Однако кашу маслом не испортишь.
– Пересядьте-ка вы лучше от окна подальше, – заботливо предлагаю я. – А то, неровен час, влепят в вас пулю. Этот ваш тип, знаете ли, щедр на подобные подарки.
Она молча смотрит на меня глазами побитой собаки.
– Да вы не сомневайтесь, мне вас на пушку брать надобности никакой, – увещеваю я. – Ежу понятно: о времени отправления грузовика с бумагой Комперу сообщили вы. Больше некому, поскольку знали об этом только вы да директор, никто больше той папочки и в глаза не видел. А теперь слушайте: единственный ваш шанс не сыграть в ящик – вот сейчас, сию минуту подробненько мне все рассказать. Тогда я договорюсь, чтобы вам разрешили уехать. Ненадолго – но этого хватит, чтобы от банды и следа не осталось. Ну "а если откажетесь – ничего не поделаешь, в таком случае я вас оставлю на произвол судьбы. Боюсь, правда, судьба эта будет не так уж завидна. Не самый приятный подарок для молодой девушки – получить пулю прямо в центр перманента.
Еще мгновение она колеблется, а потом принимает решение, вполне характерное для такого сорта девиц, когда они попадают в затруднительное положение: ревет в три ручья. Я покорно пережидаю этот потоп, понимая, что утешать женщину в горе – занятие бессмысленное. Тем более что длится оно обычно не так уж долго.
Как всегда, я оказался прав. Два-три завершающих всхлипа – и мадемуазель готова к разговору.
– Дура я, дура, – горестно вздыхает она. – Не думала, что это окажется так опасно. Если и уступила, то только из-за калеки-матери.
Ну-у, ребята. Нельзя же настолько не иметь воображения. Истории о бедных больных матушках перестали действовать еще до войны, а уж сегодня, чтобы им поверить, нужно быть полным дебилом. Тем временем красотка мне объясняет, что, конечно, дала себя соблазнить, но...
– Скажите, сердце мое, – останавливаю я ее излияния, – вам не легче будет рассказывать, если мы начнем сначала, а?
Роза на секунду замолкает, потом покорно кивает.
– С господином Компером я познакомилась этой зимой, – тихо говорит она. – На лыжной станции. Он был один, я тоже.
Из дальнейшего разговора я понял, что Комперу не потребовалось больших усилий, чтобы затащить киску к себе в постель. Он ей устроил развлечение типа «папа-мама», а потом, для большего впечатления, «китайский павильон». Когда же девица окончательно созрела, дал ей понять, что готов платить неплохую монету за совершенно невинную информацию. Она, конечно, сначала отказалась – по ее, конечно, словам, – но он ей поклялся, что риска нет никакого, поскольку речь идет об обычном соперничестве фирм. В конечном итоге, как и следовало ожидать, грехопадение состоялось – на стороне искусителя оказались слишком весомые доводы: больная мать, новый проигрыватель/шикарная мебель, современная квартира и прочее в том же духе.
– Скажите, вы всегда имели дело только с Компером?
– Да, господин комиссар.
– И больше никого из банды не знаете?
– Нет, господин комиссар.
Я в бешенстве. Ну расколол я эту дуреху, – и что это мне дает? Нет уж, именно благодаря ей я доберусь до истины. В конце концов, почему бы и нет? Не думаю, что я сильно преувеличивал, пугая бедную мышку: мадам в синем наверняка решила уничтожить всех возможных свидетелей, и ее в том числе. Мало ли что мог Компер ей сболтнуть, лежа с ней на одной подушке? Мужчины ведь так глупы! Так что мой единственный шанс – оставить секретаршу на свободе. Маленькая Роза привлечет пчелку. Экое дерьмо. Чего это меня вдруг потянуло на дешевые метафоры?
– Что ж, – говорю я, – вы были со мной честны. Я отвечу вам тем же. Вы останетесь на свободе, и никто не узнает о вашей роли в этой истории.
Она признательно улыбается, но в следующую секунду ее лицо искажает гримаса ужаса.
– Не стоит так нервничать, – замечаю я, – без охраны я вас не оставлю.
– Вы так добры, – лепечет она, поднимая на меня повлажневшие глаза.
Беру ее за руки и нежно провожу пальцами вверх, вплоть до жаркого пуха подмышек.
– Это мое слабое место, – шепчу я, – я всегда слишком добр с женщинами...
Глава 13
Я и раньше догадывался, что в любви мадемуазель Ламбер – отнюдь не дура. Наоборот, она ценит мужчину и не упускает случая установить связь между нашей старой планетой и седьмым небом. О трюках, которые она мне демонстрирует, не говорится даже в Библии. Волнение доводит ее недюжинный природный талант до высот подлинной гениальности. Малышка жаждет утвердиться в моих глазах и потому отдается от всего сердца. Так что, когда наступает пора последних содроганий, знаменующих окончание сеанса, я невольно задаюсь вопросом: зовут ли меня Сан-Антонио и не Пасха ли сегодня?
Потом Роза спрашивает меня, люблю ли я телячьи ножки. Она их, оказывается, обожает. К тому же именно данный деликатес она приобрела к завтраку и интересуется, не соблаговолю ли я к ней присоединиться.
– С восторгом, – отзываюсь я, нимало не кривя душой.
За едой я продолжаю подробнейшим образом ее расспрашивать в надежде вытянуть из нее еще что-нибудь интересное. Однако красавица столь явно ничего больше не знает, что я сдаюсь. Судя по всему, Компер был щедр в деньгах, но не в признаниях. Он не без удовольствия – и тут я его понимаю – занимался с ней любовью, но рот держал на замке. Особой трудности это не представляло, поскольку Роза и сама предпочитала в подробности не лезть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36