Вешаю трубку, пребывая в полной растерянности. Похоже, мосты между мной и девицей в синем окончательно разведены. При этом она осталась для меня столь же таинственной, как улыбка леонардовской Джоконды (а он неплохо образован для полицейского комиссара, этот Сан-Антонио, не правда ли?). Все, кто мог меня к ней привести, мертвы; сама она уже знает, что я иду по ее следу. Хватка у нее железная; для того чтобы я в этом убедился, ей не было нужды даже швырять в меня гранату. Хотя и это сделала тоже она – на руке, просунувшейся в кухню, я успел заметить кольцо с большим синим камнем. Красавица ждала меня; ей не терпелось отправить такого отличного парня к малышам с крылышками за спиной. Да, чтобы познакомиться с бабой такого класса, не жалко отдать половину ваших сбережений!
Обследую помещение. На первом этаже две комнаты, обставленные бросовой мебелью. В одной из комнат нахожу на вешалке синий плащ. На ночном столике – румяна, пудреница, заколки для волос. На кровати – маленький чемоданчик из свиной кожи. Открываю его и торопливо стукаю себя в подбородок, чтобы вернуть отвисшую челюсть в исходное положение. Он доверху набит купюрами по пятьсот франков. Судя по всему, тут миллионов пятьдесят. Прилично. Голову даю на отсечение, что это именно моя Джоконда оставила такой царский подарок – не было времени прихватить его с собой. Тем не менее что-то не припомню я, чтобы кто-нибудь даже в отчаянной ситуации вот так, запросто, разбрасывался подобными суммами.
Разве что... разве что на самом-то деле грош им цена в базарный день. Естественно, такое может быть только в том случае, если деньги фальшивые. Тогда – да; тогда человек в экстремальной ситуации скорее прихватит свою зубную щетку или запасные трусы, чем этакое барахло.
Смотрю купюру на свет. На первый взгляд все в порядке – деньги как деньги. Достаю из бумажника свою, кровную, пятидесятитысячную бумажку и принимаюсь сравнивать. Процесс длится так же долго, как «день без тебя» (как сказал бы поэтически настроенный Сан-Антонио в более подходящей ситуации). Но иногда я способен проявить терпение. Через четверть часа становится ясно, что глаза я пялил не зря. Исследуя то место, где изображен толстяк в парике на фоне Версаля, я на своей купюре насчитываю в третьем по счету здании восемнадцать окон, а на ассигнации из чемоданчика – всего пятнадцать. Маленькая деталька, но вполне достаточная, чтобы установить истину. Теперь я понимаю, почему мадам в синем была так щедра с Дэдэ, – она могла себе это позволить.
Характерные звуки извещают меня о прибытии полиции.
Глава 11
Главный комиссар Матэн: полтора центнера тугого мяса, дюжина подбородков один на другом, голубые подтяжки и зеленый галстук, на котором изображена голова испанца на фоне лунного заката. В довершение – нос, свидетельствующий, что его владелец всегда не прочь пропустить стаканчик божоле.
Комиссар появляется в сопровождении какого-то худышки, серьезного, как гражданские похороны.
– Ну-с, – вопрошает он, – что тут у тебя?
– Ничего хорошего, – вздыхаю я. Потом даю ему точное описание происшествия. Он внимает в сосредоточенном молчании. Затем мы идем навестить труп.
– Ты хоть сам-то отдаешь себе отчет, в какое дело влез? – интересуется Матэн. – Чтобы печатать фальшивки такого качества, надо иметь серьезное оборудование. Бумажки высший класс. Не знай я, что они не настоящие, – нипочем бы не отличил. Да-а, неплохо бы заиметь такой чемоданчик. Хватило бы, чтобы уйти на пенсию, а? Представляешь – вилла с зелеными ставнями и роскошная жизнь в свое удовольствие! – Он вздыхает, терзаемый тайным сожалением.
Я неопределенно пожимаю плечами.
– В конце концов, наше дело не обогащаться, но наказывать тех, кто хочет это сделать незаконным способом, – встрепенувшись, единым духом выдает Матэн и, обессилев от столь длинной тирады, переводит дух, вытирая взмокший лоб огромным носовым платком. – Кстати, ты успел продумать, как подобраться к этой твоей синей мышке?
– Нет, – признаюсь я. – Понятия не имею. Приметы уж слишком неопределенны. Разве что попробовать с другой стороны? Найдется у тебя хоть несколько парней не таких тупых, как остальные?
– Компер? – понимающе спрашивает он.
– Именно.
– Ты прав. Имеет смысл как следует покопаться в прошлом этого весельчака. Может, на что и наткнемся. Если мы не найдем типографию, из которой выходят эти бумажки, начальство нас слопает, не дав даже ботинки снять.
– Валяй, – соглашаюсь я.
Он в сопровождении своего тощего помощника, так и не проронившего ни единого слова, отбывает исследовать сарай, где его ждет еще один труп, а я решаю позвонить патрону – тот, наверное, уже давно спрашивает себя, куда это подевался его любимый Сан-Антонио.
Судя по голосу, Старик пребывает в отвратительном настроении.
– Это я, шеф, – весело произношу я.
– Слышу, – мрачно изрекает он.
На ходу переменив настрой, выдаю ему полный доклад. К концу мое настроение немногим отличается от его – терпеть не могу рапорты, даже устные.
– Фальшивомонетчики – не наша область, – резюмирует Старик. – Сдайте дела лионцам и возвращайтесь.
– Что?! – вырывается у меня. Не очень вежливо, но Старик переживет. Он что, с ума сошел – возвращать меня в момент, когда дело наконец становится интересным? Разве отнимают тарелку супа у голодной собаки? Больше он ничего не хочет?
– Вы что, плохо слышите? – скрипит этот сморчок. – Я жду. Для вас есть задание. За границей.
Я знаю, что возражений он не терпит, но тем не менее не колеблясь бросаюсь на защиту своей мозговой косточки:
– Слушайте, патрон, не могу я сейчас это дело оставить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36