Этого уж точно нельзя было допустить.— Хорошо… Иди спать. Я переговорю с ней. * * * Коляска Евы была сконструирована так остроумно, что позволяла ей максимально возможную свободу перемещений. Поднималось и опускалось сидение, откидывалась спинка. Благодаря этому, Ева могла взбираться на кровать и сползать с нее без посторонней помощи.Когда я вошел в ее комнату, она была на кровати. Я впервые увидел коляску пустой. Мрачный был у нее вид без Евы.Должно быть, Ева ждала кого-то из нас — дверь не была закрыта на задвижку.Я приближался к Еве, она смотрела на меня насмешливо.— Смотрите! — вскричала она. — Вот мужчина нашего дома!Намек пронзил меня холодом, и я пробормотал что-то жалкое, кажется:— Не делайте из меня идиота. Она помахала мне пальцем:— Вам бы на ярмарках красоваться, господин Менда… Глядя на ваш обнаженный торс, можно сказать, что вы атлет, разбиватель оков. Вы только представьте себе зазывалу: «Спешите все, спешите все! Виктор Менда — разбиватель оков!» — Ева хихикнула. — Хотя, на самом деле вы способны разбивать только миф в доме.Я присел на стул возле ее кровати.— А девочка ревнива?Она расхохоталась чуть ли не до слез:— Я, я ревнива? Из-за вас? Да у вас, старичок, мания величия!— Я люблю вашу сестру, Ева!А вот это ее пробило. Она полагала, что я буду осторожен в словах, но моя жестокая прямота смела всю ее иронию.— Это не правда…— Нет. Это правда. Я не могу ничего с собой поделать. И я не искал ее. Все само собой произошло. Она тоже любит меня.— Вы поженитесь, и у вас будет много детей, — нервно хихикнула она и зарыдала, напрасно пытаясь сдержаться.— Ева… Я смогу жениться лишь тогда, когда поправлю свои дела…— Тогда это грозит стать вечным.— Оставьте сарказмы. Вам лучше выплакаться.— Смотри-ка!..— Правда, вам это очень нужно…И она заревела, словно только этого совета и ждала. Вздрагивала и икала, зарывшись лицом в подушку. А я даже боялся утешить ее, погладив или обняв, — помнил о вчерашнем поцелуе.В общем, я ждал, когда все пройдет. Слезы многое вымывают.Наконец она успокоилась. Но в ее покрасневших глазах был стыд, и она избегала смотреть мне в лицо.— Ева, можно сказать вам еще что-то? Она кивнула.— Слушайте, у меня к вам…— Чувство самой искренней дружбы, да? — вскрикнула она. — Давайте, давайте, рассказывайте, а мы будем верить.— Нет, Ева, это не чувство дружбы. Это что-то более тонкое… Я не хочу разделять вас с Элен… Никогда, вы меня слышите? Я постараюсь создать в доме добрую атмосферу… Вы увидите, чего только мы ни придумаем!Она с удивлением посмотрела на меня.— Помните, что я сказал вам вчера, до того, как мы.., до того, как мы совершили это сумасбродство?..Она усмехнулась:— А вы представляете, что будет если, я расскажу об этом, так сказать, сумасбродстве Элен?С самого начала всей этой сцены я предчувствовал возможность шантажа с ее стороны.Я весь побледнел, но продолжал смотреть на нее спокойно, как будто бы речь шла о незначительной шалости.— Хорошо, предположим, — сказал я, напуская на себя веселый вид. Но голос у меня был глухой.— Вы знаете, что она сделает?— Я слушаю.— Она покажет вам дверь, и вам останется лишь прихватить ваш чемоданчик… Я почувствовал, что должен немедленно что-то сделать, чтобы исправить положение. Что-то неожиданное, существенное.Я вышел в коридор и крикнул:— Элен! Подойдите, пожалуйста, на минуту!.. Мне кажется, Ева нам хочет что-то сказать!Как только я опять повернулся лицом к Еве, я увидел растерянность в глазах — теперь это был уже совершенно другой человек.Элен пришла, смущенная, в бело-голубой ночной рубашке. Она остановилась у дверей и смотрела на свою сестру с таким страхом, что мне стало больно за эту взрослую женщину.— Слушаю тебя, моя дорогая… Ева прочистила горло:— Виктор мне все сказал…— Кажется, вы любите друг друга и женитесь на днях… Когда он найдет себе место?Элен смотрела на меня с удивлением. Я заморгал ресницами.Ева теребила в руке уголок своей простыни.— Мне кажется также, — продолжала она, — что вы позволите мне остаться с вами…Элен подошла к кровати. Она взяла в руки золотистые волосы сестры и убрала их с ее лица.— Ну конечно, моя дорогая…— Думаю, нужно, чтобы Виктор быстрее нашел себе место. И тогда все будет чудесно, не так ли?Элен кивнула.Ева снова зарыдала. Рыдания были такие сильные, что я испугался. Кровать вздрагивала. Девушка чуть ли не задыхалась. Элен побежала в соседнюю ванную, принесла оттуда стакан воды, налила в него капель десять какой-то жидкости из коричневого флакона на столике и заставила Еву выпить весь стакан.— Спи моя дорогая, — обняла она ее по-матерински. — Поговорим об этом завтра.Какое-то время мы еще оставались в комнате. Ева постепенно перестала икать, дыхание ее становилось все более ровным, и мы вышли. Я был весь в поту — нервы.— Спасибо, — прошептала Элен. — Страшно, наверное, было, правда? Я пожал плечами.— Только казалось, что страшно, Элен. ЧАСТЬ ВТОРАЯИХ НОЧИ Глава 7 Несколько дней прошли без происшествий. По сравнению с той сумасшедшей ночью наступил чрезвычайно спокойный период. Элен и я вели себя как двое обрученных — во всяком случае, делали все так, как это полагается в приличном обществе. Мы снова стали называть друг друга на «вы», и речи даже не могло быть о том, чтобы обменяться хоть каким-нибудь поцелуем. Ева, казалось, радовалась вместе с нами и без конца говорила о предстоящей свадьбе. Я даже вынужден был охлаждать ее пыл.— Видите ли, Ева, — говорил я ей, — вы ведь должны понимать, что об этом пока говорить рано…Говоря так, я краснел: я ведь по-настоящему палец о палец не ударил, чтобы найти себе место.Элен молчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28