Все остальные проголосовали единогласно – десять против одного – за обвинение. Вы знаете, что для импичмента требуется восемь голосов, включая Первого Оратора, или десять – без него.
– Но я не присутствовал
– Вы и не могли присутствовать.
– Я мог бы защищаться.
– Не на этой стадии. Прецедентов было мало, но они ясны. Ваша защита будет на суде, который состоится, естественно, как можно скорее.
Джиндибел опустил голову и задумался. Затем он сказал.
– Это не очень огорчает меня, Первый Оратор. Я думаю, ваш первоначальный инстинкт был верным. Дело Тревиза превыше всего. Я не могу просить об отсрочке суда на основании этого?
Первый Оратор поднял руку.
– Я не осуждаю вас за то, что вы не поняли ситуацию, Оратор. Импичмент
– явление столь редкое, что я сам был вынужден просмотреть законные процедуры. Ничто не предшествует суду. Мы вынуждены идти прямо в суд, отложив все остальные дела.
Джиндибел уперся кулаками в стол и наклонился к Первому Оратору.
– Вы это всерьез?
– Таков закон.
– Закон не может быть поставлен на пути явной, существующей опасности.
– Для Совета, Оратор Джиндибел, явная и существующая опасность – вы. Нет, послушайте меня. Закон, обосновывающий это, опирается на убеждение, что нет ничего более важного, чем возможность коррупции или злоупотребления властью со стороны Оратора.
– Но я не виновен ни в том, ни в другом, Первый Оратор, и вы это знаете.
Это дело – личная месть со стороны Оратора Деларме. Если и есть злоупотребления властью, то только с ее стороны. Мое преступление в том, что я никогда не искал популярности – это я признаю – и мало обращал внимания на дураков, которые достаточно стары, чтобы выжить из ума, но достаточно молоды, чтобы иметь власть.
– Вроде меня, Оратор?
Джиндибел вздохнул.
– Ну вот, опять я сказал не то. Я не имел в виду вас, Первый Оратор. Ладно, пусть будет немедленно. Хоть завтра. Даже лучше – сегодня вечером.
Освободимся от него и перейдем к делу Тревиза. Мы не имеем права ждать.
– Оратор Джиндибел, мне кажется, что вы не до конца поняли ситуацию. Перед нами обвинение, а нас только двое. Убедить никого не удастся. В любом случае вы будите осуждены! И тогда вы уже не будете членом Совета и ничего более не скажете в общественной политике. Вы, в сущности, даже не сможете голосовать на ежегодном собрании Ассамблеи.
– И вы ничего не сделаете, чтобы предотвратить это?
– Я не могу. Я буду провален единогласно, и тогда мне останется только уйти в отставку, что, я думаю, порадует Ораторов.
– И Первым Оратором станет Деларме?
– Это более чем вероятно.
– Но этого нельзя допустить!
– Поэтому я буду голосовать за ваше осуждение.
Джиндибел глубоко вздохнул.
– Все равно, я требую немедленного суда!
– Вам нужно время, чтобы подготовить свою защиту.
– Какую защиту? Они ведь не станут ничего слушать. Немедленный суд!
– Совету нужно время, чтобы подготовить свою защиту и свое дело.
– Дела у них нет, да они его и не хотят. Они уже осудили меня в своих мыслях, больше ничего не требуется. В сущности, они скорее осудят меня завтра, чем послезавтра, и сегодня вечером скорее, чем завтра. Предложите им это.
Первый Оратор встал. Они смотрели друг на друга через стол Шандисс спросил:
– Почему вы так торопитесь?
– Дело Тревиза не может ждать.
– Когда вы будете осуждены, я останусь беспомощным против объединившегося Совета, что мы можем сделать? Джиндибел громко прошептал:
– Не бойтесь! Несмотря ни на что, я не буду осужден!


ГИПЕРПРОСТРАНСТВО


– Вы готовы, Янов?– спросил Тревиз. Пилорат поднял голову от книги.
– Вы имеете в виду – к прыжку, дружище?
– Да. К гиперпространственному прыжку.
Пилорат сглотнул.
– Но вы меня уверили, что в нем нет ничего неприятного. Я знаю, что бояться глупо, но мысль, что я уменьшусь до нематериального тахиона, который нельзя даже увидеть и определить…
– Ну, Янов, это же отличная вещь! Клянусь честью! Прыжком пользуются уже двадцать две тысячи лет, но я никогда не слышал хотя бы об одном роковом случае в гиперпространстве. Мы можем попасть из гиперпространства в неподходящее место, но тогда несчастный случай произойдет в космосе, а не в то время, когда мы состоим из тахионов.
– Мне кажется, что это небольшое утешение.
– Сказать по правде, я думал произвести прыжок, не сообщая вам, чтобы вы ничего не знали. Но потом решил, что вам необходимо пережить ощущение сознательно, увидеть, что ничего страшного нет, а потом забыть о нем.
– Ну,– с сомнением сказал Пилорат.– Полагаю, что вы правы, но, честно говоря, я не спешу совершать прыжок.
– Уверяю вас…
– Нет, нет, дружище, я полностью принимаю ваши уверения. Это просто… вы читали +Сэнтристл Мэтт+?
– Конечно. Я не малограмотный.
– Конечно, конечно. Не надо было и спрашивать. Так вы его помните?
– Я пока не страдаю амнезией.
– Мне кажется, у вас удивительный талант обижаться. Я только хотел сказать, что подумал об эпизоде, когда Сэнтристл и его друг Бен уходят от планеты 17 и теряются в космосе. Вспомнил о тех гипнотических сценах среди звезд, лениво двигающихся в глубокой тишине, в вечной неизменности, в… нельзя поверить в это, знаете ли. Мне это нравилось, я стремился к этому, но никогда реально не верил. Но теперь, когда уже привык, к космосу, познал его на опыте и… Это глупо, я знаю… но я не хочу отдаться ему. Как будто я – Сэнтристл…
– Я же – Бен,– сказал Тревиз с некоторым нетерпением.
– В какой-то мере. Небольшой разброс тусклых звезд, неподвижных, за исключением нашего солнца, конечно, которые должны сжиматься, но мы этого не видим. Галактика остается неизменной в своем туманном величии, космос молчалив, и мне не на что отвлечься…
– Кроме меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127