Когда расти, а когда перестать? Когда формировать какую-то субстанцию, а когда – нет, а если формируют, то сколько – больше или меньше? Каждая клетка, в определенном смысле, независимый химический фактор, но все идет из общего фонда сырых материалов, приносимых общей транспортной системой, все расходится по общим каналам, все распределяется общегрупповым сознанием.
– Это же замечательно!– воскликнул Пилорат с явным энтузиазмом. – Вы хотите сказать, что планета есть суперорганизм, а вы – его клетки?
– Я привела аналогию. Мы аналогичны клеткам, но не идентичны им – вы понимаете?
– Стало быть, вы не клетки?– сказал Тревиз.
– Мы сами составляем клетки, имеем групповое сознание, то же касается и клеток. Групповое сознание – это сознание индивидуального организма, в моем случае, человеческого существа.
– С телом, за которое умирают мужчины?
– Именно. Мое сознание далеко опередило сознание любой индивидуальной клетки, невероятно далеко. Тот факт, что мы являемся частью этого большого группового сознания на высшем уровне, не низводит нас до уровня клетки. Я остаюсь человеческим существом, но над нами есть групповое сознание, настолько же недостижимое для меня, насколько мое сознание превышает сознание мускульной клетки моего организма.
– Но кто-то ведь приказал захватить наш корабль,– возразил Тревиз.
– Нет, не кто-то. Гея приказала. Мы все приказали.
– Деревья и земля тоже?
– Они очень мало участвуют, но, все-таки, участвуют. Видите ли, если музыкант пишет симфонию, разве вы станете спрашивать, какая клетка его тела приказывает симфонии быть написанной и проверяет ее гармонию?
– Да, да… я понимаю,– сказал Пилорат. – Групповой мозг настолько же сильнее индивидуального, насколько мускул тела сильнее индивидуальной клетки мышцы. Следовательно, Гея могла захватить наш корабль на расстоянии, управляя нашим компьютером, в то время как ни один индивидуальный мозг на планете не мог этого сделать.
– Вы прекрасно поняли, Пил,– сказала Блис.
– Я тоже понял,– сказал Тревиз.– Понять это не так уж трудно. Но что вы хотите от нас? Мы не собирались нападать на Гею, мы пришли только за информацией. Почему вы захватили нас?
– Чтобы поговорить с вами.
– Вы могли прекрасно сделать это на корабле. Блис серьезно покачала головой.
– Не мне это делать.
– Разве вы не часть группового мозга?
– Да, но я не могу летать как птица, жужжать, как насекомое, или вырасти такой, как дерево. Я делаю то, что лучше для меня, хотя я легко воспринимаю знания.
– Кто решил не вкладывать его в вас?
– Мы все.
– Кто же даст нам информацию?
– Дом.
– Кто такой Дом?
– Ну – его полное имя Эндомандиовизаморондеязо… и так далее. Разные люди в разное время зовут его по-разному, но я знаю его как Дома и думаю, что вы так же хорошо воспользуетесь этим слогом. Дом, наверное, больше часть Геи, чем кто-нибудь на планете, и он живет на этом острове. Он просил встречи с вами, и ему дали согласие.
– Кто дал? – спросил Тревиз и тут же сам себе и ответил.– Да, знаю, вы все.
Блис кивнула. Пилорат спросил:
– Когда мы увидим Дома, Блис?
– Прямо сейчас. Если вы пойдете за мной, я приведу вас прямо к нему.
– И затем вы уйдете?– спросил Пилорат.
– А вы не хотите этого?
– По правде сказать, нет.
– Значит, и вы реагируете на мое присутствие,– констатировала Блис, пока они шли по дороге мимо сада. – Мужчины склонны слушаться каждого моего слова. Даже почтенных старцев охватывает мальчишеский жар.
Пилорат засмеялся.
– Я бы не сказал, что у меня много мальчишеского жара, Блис, но если бы он у меня был… Я бы решился рассчитывать на вашу взаимность.
– О, не принижайте свой темперамент! Я работаю удивительно.
Тревиз с нетерпением спросил:
– Когда мы придем туда, куда идем, долго ли нам придется ждать этого самого Дома?
– Он будет ждать вас! В конце концов, Дом через Гею работал не один год, чтобы привести вас сюда.
Тревиз остановился на полушаге и быстро взглянул на Пилората, который торжественно изрек:
– Вы были правы.
Блис, глядя себе под ноги, спокойно призналась.
– Я знаю, Трев, вы подозревали, что я-мы-Гея интересовались вами.
– Я-мы-Гея? – мягко повторил Пилорат. Она повернулась и улыбнулась ему.
– У нас целый комплекс разных произношений для выражения индивидуальности.
Я могла бы объяснить их вам, но не раньше, чем +я-мы-Гея+ пройдет через то, что напоминает хождение ощупью. Пожалуйста, пойдемте, Трев. Дом ждет, а я не хотела бы заставлять вас двигаться против вашей воли. Это очень неприятное ощущение, если вы не привыкли к нему.
Тревиз двинулся. Его взгляд был полон подозрения.
Дом был пожилым человеком. Он изложил двести пятьдесят три слога своего имени в музыкальной напевности тона и ударения.
– В известном смысле,– сказал он,– это моя краткая биография. Имя говорит слушателю или читателю, или сенсору – кто я такой, какую часть целого я составляю, что я выполнил. Однако уже пятьдесят дет, если не больше, я удовлетворен, что меня называют Дом. Когда есть другие Домы, меня могут называть Домандио, и в моих разнообразных профессиональных отношениях используются и другие варианты. Один раз в году, в день моего рождения, мысленно передается мое полное имя, как я только что произнес его для вас голосом. Это очень эффектно, но при личном пользовании затруднительно.
Он был высок и худ – почти на грани истощения. Глубоко посаженные глаза блестели необычно молодо, но двигался он довольно медленно. У него был длинный тонкий нос с выступающими ноздрями. Руки с синими венами не имели никаких признаков артрического бездействия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127