– Можете дать показания?
Ирка машинально согласно качнула головой. Оперативник кивнул в ответ и увел ее в соседнюю комнату для допроса.
В то же время его коллеги беседовали с гостями дома. После опроса всех свидетелей картина преступления стала ясна. Супруги Тан очень сильно поссорились после вечеринки – их ругань слышали почти все. Дело дошло до рукоприкладства – один из свидетелей сообщил, что слышал, как супруга покойного кричала: «Отпусти! Мне больно» и «Только подойди! Я тебе, гад, башку разобью!», а после последней фразы звуков ссоры больше слышно не было. Выходит, гражданин Тан угрозу всерьез не воспринял и подошел. За что «гаду» и разбили-таки башку. Кочергой. На ней и отпечатки имеются.
А одежда супруги покойного буквально залита его кровью (то, что кровь его, впоследствии подтвердили эксперты). И алиби у нее нет – уверяет, что только раз ударила мужа в плечо, а когда его убивали, была в кухне. Но кто это подтвердит? Рассыпанные по полу лекарства – не доказательство! Ко всему прочему только у нее есть мотив. Остальные – люди посторонние, в смерти гражданина Тана не заинтересованные и личной неприязни по причине шапочного с ним знакомства к покойному не испытывавшие.
В итоге Ирка сразу же стала первой подозреваемой. В ту же ночь ее забрали в КПЗ, но утром отпустили и не дергали до суда. Вернее, дергали и еще как: допрашивали, допрашивали, допрашивали… Давили, пугали огромным сроком, статьей за предумышленное убийство, доводили до истерик своими намеками (с пальца Бэка пропало кольцо, ее подарок, и следователь высказал предположение, что Ирка пыталась создать видимость того, будто убийство было совершено с целью ограбления, да не успела довести задуманное до конца – потеряла сознание). Но в СИЗО не забирали…
А потом был суд… Было обвинение. Осуждение. Заключение под стражу…
При воспоминании обо всем этом кошмаре Ирка поежилась. Пять лет прошло с того дня, когда ей приклеили ярлык убийцы, но боль от несправедливого обвинения никуда не ушла, только немного притупилась. Уняв в себе и ее, и озноб, Ирка прибавила шагу, чтобы поскорее достигнуть заветной цели.

Глава 4

Выйдя к реке, она остановилась у той самой лавочки, на которой сидела в день знакомства с Бэком. Опустилась на нее бочком, прислонилась к спинке, посмотрела на дом… и не поверила глазам. Краснодеревный теремок вновь стал зеленым. А на двери его появилась табличка «Краеведческий музей. Режим работы: вторник – четверг с 10.00 до 18.00». Музей? Их с Бэком дом – теперь муниципальная собственность? Но почему?
И тут Ирка вспомнила, что мама писала ей об этом. Вроде бы после гибели Бэка мэрия через суд аннулировала договор аренды. Дом Егорова вновь отошел государству, и теперь в нем музей.
Ой, и ведь не только музей – еще и банкетный зал! Ирка заметила другую табличку, висящую не на двери, а прямо на стене дома, между двумя окнами: «Банкетный зал. Работаем с пятницы по субботу. С 16.00 до 23.00». Более нелепого соседства придумать было нельзя. Музей и зал для пиршеств в одном здании!
Хотя чему удивляться? Вон в столицах нынешние новые русские свои юбилеи и свадьбы во дворцах справляют. А провинциальные нувориши чем хуже? В егоровском тереме день рождения отгулять тоже недурственно. Есть огромная зала с камином, есть столовая с верандой, есть просторная кухня. А с башни можно фейерверки запускать!
Ирка глянула на свои копеечные электронные часы. Среда. Восемь утра. Музей еще не открылся. Немного помявшись у калитки, Ирка распахнула ее и прошла в сад. Входная дверь была прежней, дубовой, а замок новым. Но будь он даже старым, Ирка не стала бы его отпирать, поскольку дверь оказалась на сигнализации. А вот окна были просто зарешеченными, и то лишь на первом этаже. Поэтому Ирка смело забралась на низкий балкончик и по нему легко вскарабкалась на верхний, а после по карнизу переместилась к окну каминной залы – она знала, что там шпингалет слабый и окно можно спокойно открыть, едва надавив на него…
К счастью, за пять лет шпингалет не поменяли на новый, и бывшая хозяйка без труда попала в дом. Спрыгнув на бревенчатый пол, она перевела дух. Подъем дался ей нелегко (что неудивительно с больной-то ногой), но она быстро отдышалась, успокоилась и стала осматриваться.
Зала изменилась. А все из-за того, что музей устроили именно в ней (под банкетный зал, по всей видимости, приспособили столовую). Опять появились фанерные перегородки, разделяющие ее на отсеки, стеллажи, облезлые письменные столы, на которых были разложены скудные экспонаты: черепки, деревянные ложки, серпы и прочая дореволюционная крестьянская утварь. Но все это находилось в дальнем конце помещения и занимало совсем немного места. Основное же пространство залы оставалось свободным, очевидно, для того, чтоб гуляющим нуворишам было где потанцевать. И покурить у камина – тут стояли и удобный диван, и две напольные пепельницы. Обойдя одну из них, Ирка встала перед черным зевом камина и с облегчением выдохнула. Ничего! Ничего она не чувствует! Ни страха, ни боли. Спокойно, если не сказать бесстрастно смотрит на то место, где лежал мертвый Бэк, рассуждая мысленно о том, что кровь, наверное, пришлось долго отмывать, ведь она впитывается в дерево…
Ирка присела на корточки, провела пальцами по доскам пола. Дерево было ледяным. Дом плохо протапливали, вот он и выстуживался за ночь. И это плохо сказывалось на его состоянии – Ирка видела, что в некоторых местах доски разошлись, а плинтус так сильно покорежило, что в дырку между ним и полом можно просунуть палец. Что Ирка и сделала. Зачем – сама не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14