Так простояли мы довольно долго, пока Артемон не пробормотал:— Что-то долго Кука не идет…— Уж не убили ли? — ахнула Галина Ивановна.— Покаркай мне тут! — осерчал банкир. — Мало ли что задержало…— Может, сбегать посмотреть, — предложил Суслик.— Не надо. Подождем еще.Мы еще подождали, потом еще. Но Кука все не возвращался. Артемон занервничал.— Если с ним что-то сучилось… Я вашу шаражку по миру пущу… — горячился он. — А турбазу эту взорву!— Не волнуйся, — попыталась успокоить его Сонька. — Ничего с Кукой не случилось… Просто две пары лыж тащить тяжело, вот он и задерживается…— А вот и он! — радостно заголосил Суслик.Кука и вправду показался на горизонте. Сгибаясь под тяжестью лыж и палок, он бежал в нашу сторону.— Чего так долго? — накинулся на него Артемон, сразу как взмыленный Кука подлетел к нам и сбросил ношу на снег.— Быстрее не мог, — отдуваясь, ответил телохранитель. — Первую помощь оказывал…— Еще кого-то убить пытались? — ахнула Галина Ивановна.— Пытались! Ваши повара нашего товарища! — едко проговорил Кука. — Совсем Коляну худо, — обратился он к боссу. — Температура. Боли в области желудка. И вроде бред.— Во до чего довели человека! — гневно вскричал Артемон. — До бреда!— И пить постоянно просит… Я ему дал, но не знаю, можно ли. Вода-то у них только из-под крана… ржавая.— А Павлуша что, даже воды дать не может?— В отключке он. Ты же знаешь Павлушу, как нажрется, отрубается и спит сутки.— Эх, Колян, Колян, знал бы он, что его на этой турбазе ждет, разве рвался бы он сюда… — запричитал Артемон. — Бредит, говоришь?— Бредит. — Скорбно кивнул Кука. — И за живот хватается.— Это у него из-за язвы? — спросила я.— А-то, блин!— Вряд ли, — встрял Лева. — Это, скорее, всего аппендицит. Раз температура и бред. У меня самого язва, я знаю, как она обостряется…— Или грипп, — предположил всезнающий Зорин. — Сейчас, говорят, эпидемия жуткого гриппа. И болезнь как раз сопровождается болями в желудке.Артемон их не слушал. Он торопливо стаскивал с себя ботинки, чтобы надеть лыжные.— Кука, а Колян кони не двинет, пока мы ездим? — обеспокоено спросил он.— Не могу ничего сказать определенно — я ж не доктор. Но ему очень плохо.— Блин! — ругнулся Артемон. — Надо торопиться, блин! Че встал? — это он уже обрушил свой гнев на стоящего столбом Блохина. — Давай шевели помидорами!— Чем?— Булками, булками шевели!— Простите, чем? — взволновался Лева. — Я не понял…— Ягодицами, — подсказала Ксюша. — Тебе надо шевелить ягодицами.— Так бы сразу и сказали! — обрадовался Лев и быстро начал переобуваться. — А причем тут булки?Артемон пронзил Блохина ненавидящим взглядом, но промолчал.— Лыжи лучше за воротами наденьте, — напутствовал Кука. — Здесь быстрее ножками. В лесу не пытайтесь срезать, можете заблудиться. Езжайте вдоль дороги. Периодически проверяйте, не появилась ли связь…— Тьфу, чуть не забыл! — Артемон по-хозяйски залез в карман Кукиной куртки. — Телефон-то я отдал. Так что попользуюсь пока твоим. Ну все! — он кивнул всем нам. — Бывайте! Мы отчаливаем!И они потрусили к воротом. На пол дороги Артемон остановился, обернулся, пронзил Соньку полным огня взором, подмигнул и выкрикнул:— А с тобой, красавица, мы еще встретимся! — После чего отвесил Блохину легкий дружеский пинок и прикрикнул. — Чего встал? Побежали.Что они и сделали.Мы проводили их взглядом. А когда они скрылись из вида, вернулись в здание.— Чего делать будем? — вяло поинтересовалась Сонька, приваливаясь к любимым Блохиным мусорным ящикам.— Спать. Вот что! — выкрикнула я из последних сил. — Не могу больше бодрствовать. Ни шары катать, ни кино смотреть, ни пить, ни есть. Я хочу только спать!— А где? — растерянно улыбнулся Суслик. — Везде трупы…— По фигу! Я сейчас усну даже в одном гробу с покойником.— Лель, может, потерпишь, осталось-то всего ничего.— Это вам только кажется. На самом деле, все самое ужасное еще впереди.—. Что может быть ужаснее двух убийств? — невесело хмыкнул Суслик.— Их расследование. — Я обвела взглядом помятые лица сотоварищей. — Неужели не ясно, что когда менты, приезда которых мы так ожидаем, явятся, начнутся бесконечные допросы. Всех по очереди будут вызывать к усталому не выспавшемуся следователю, он долго, нудно начнет выспрашивать о каждом нашем шаге. И ни одного не выпустят за пределы турбазы, пока не выяснят хотя бы часть правды.— К-хе, — прокашлялся Зорин. — А, может, правда покемарить пару часиков.— И правда, — поддакнул Серега. — Пошли «репу помнем».Все согласно закивали. Все, кроме Мишки Суслова.— А я не пойду! — заупрямился он. — И не просите.— Не больно и надо, — хмыкнул Серый. — Только что ты делать будешь, когда мы все отсюда уйдем? Тут останешься, один на один с трупом?— Гулять пойду.— Задрыгнешь.— Тогда.. Тогда… тогда снежную бабу буду лепить. Вот!— Ну давай, начинай, — усмехнулся Кука.— А вот и начну!И он выбежал из здания — только стертые подошвы сапог засверкали.— Поредели наши ряды, ребята, — пьяно проблеял Стапчук.— Господи! — Галина Ивановна возмущенно взвизгнула. — Когда же он протрезвеет, наконец.— Ик, — икнул Стапчук весело. — Ни-ик-когда! — После чего залез в карман своей фуфайки, достал полу пустую фляжку с коричневой жидкостью (наверняка, с джином) и залпом высосал.— Все! — Галина Ивановна в сердцах стукнула кулаком (а он у нее чуть по меньше, чем у Артемона) по ящику. — Видеть больше не могу ни одного из вас. Надоели до смерти! Все! И Стапчук со своей сизой рожей, И этот каратист-пофигист с проституточной кличкой и Володарская вместе со своими подружками-веселушками-вертихватками…— Галина Ивановна, душечка, — залепетала Изольда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59