— И я! — вякнул Серега, бросив томный взгляд на Ксюху.— Ну и чего делать будем? — хмыкнул Артемон весело. Видно его эта ситуация забавляла так же, как и меня.— Давайте тянуть спички, — предложил Серега.Суслик с готовностью достал из кармана коробок и высыпал содержимое на ладонь.— Сколько спичек брать? — спросил он, пересчитав их.— Сколько нас, столько и бери, — подсказал Зорин.— А девушек тоже имеем в виду?— Не знаю, — забегал глазами Зорин. С одной стороны, он не считал женщин способными на какой-никакой полезный поступок, а с другой боялся их обидеть.— А что? — вмешалась Галина Ивановна. — Мы разве не в состоянии проехать пяток километров?— Конечно, в состоянии, — горячо поддержала ее Изольда. — Я, например, могу и больше. — Она просто пронзила Артемона взглядом. — Я могу!— Видели мы, как ты можешь, — не удержался Кука. — Так можешь, что некоторые из-за твоего умения чуть не погибли… — И он потер огромную шишку на лбу. — К тому же, до шоссе больше, чем 5 километров. Там все 10. — Тогда давайте девушек исключим, — предложил Стапчук. — И Тю-тю то же, ему юбка помешает…— Может, и тебя исключим, — недоверчиво покосился на все еще пьяного радиста Кука.— Зачем? Я хорошо катаюсь. У меня по физкультуре пятерка была… В школе…Кука даже спорить не стал. Обреченно махнул рукой, отобрал у Суслика спички, надломил одну, перемешал, спрятал их за спиной, вынул, выставил ровный частокол деревяшечек перед собой и велел:— Тяните.Мужики потянули. Короткая досталась Зорину.— Я с ним не поеду! — возмутился Артемон. — С таким порожняком я и к обеду не доконделяю!— Позвольте… — раскраснелся Юрка. — Я вам не разрешаю… при дамах… оскорблять…— Закройся, — рявкнул Артемон. — И верни спичку. Пусть другой тянет.Зорин не осмелился спорить, тем более, что особым желанием совершать утренний кросс по темному лесу он не горел.Со второй попытки спичку вытянул Лева.— Ну, блин, невезуха! — Артемона аж перекосило от возмущения. — Этот крендель не лучше.— Я лучше, — попытался успокоить банкира Лева.— Лучше, как же! Видел я, во что превратились те лыжи, на которых ты с горы съехал.— А мы с горы не поедем, мы по прямой…Артемон, по-стариковски, горестно, вздохнул и жестом приказал Леве заткнуться. Лева тут же заткнулся, а банкир громко произнес:— Народ! Вы тока, пока меня не будет, больше никого не мочите, лады?Мы улыбнулись, оценив шутку, только сдается мне, Артемон говорил серьезно — уж больно физиономия у него была строгая.— Значит, лады. — Он удовлетворенно кивнул. Потом хмуро уставился на Левку. — Чего стоишь?— А что надо делать? — растерялся Блохин.— Ты на чем собрался до дороги ехать?— На лыжах, — пролепетал Лева.— А ты их тут видишь? А?Лева отрицательно затряс головой.— Пра-ально. За ними надо бежать в корпус. Так что беги.— А, может, вы сами сбегаете… А то я не знаю….— Я тебе, мать твою, шестерка что ли? — зарычал Артемон.— Но я не знаю, где взять… Мои сломаны, Юра свои уже сдал, а у Сереги крепление сломалось… — его голос становился все тише и тише.— Зайдешь ко мне в комнату, — сквозь зубы начал цедить банкир. — Возьмешь две пары…— Пусть для тебя пластиковые возьмет, — подсказал Кука. — Которые я с собой привез. Только ботинки будут немного жать… — Тут телохранитель нахмурился. — А лучше я сам принесу… А то этот еще чего перепутает. Я мигом! — уже на бегу прокричал Кука.Он скрылся. А мы остались ждать у крыльца. От нечего делать начали рассматривать покосившийся стенд с надписью «Доска почета». На нем все еще можно было рассмотреть лица тех, кто когда-то был гордостью этого лагеря. Лица, правда, были едва различимы, у некоторых не хватало глаз или рта — их размыли дожди, но мы с большим интересом всматривались в эти поблекшие портреты. Каждый из нас, глядя на них, вспоминал свое пионерское детство.— Сколько, интересно, им сейчас лет? — прервала всеобщее молчание Сонька. — Как нам или больше?— Наверное, как нам, — сказала Ксюша. — Это лагерь не работает лет 15. Нам тогда было по 10 по 11, как и им…— Какие вы, девочки, еще юные, — со вздохом молвила Галина Ивановна. — Вам только 25. — Нам уже 26, — с еще более тяжким вздохом произнесла Ксюша. — И мы уже не юные.— О! Мне бы ваши годы…— А я никогда не ездил в пионерские лагеря, — ни с того, ни сего ляпнул Зорин. — Меня мама не пускала.— Почему? — удивился Серега.— Она говорила, что меня тут плохому научат, — Юрка поднял на нас свои погрустневшие глаза. — А мне всегда так хотелось…— А меня тоже в пионерлагеря не пускали, — сказал Артемон.— Мама? — сочувственно спросил Зорин.— Милиция. Они говорили, что я всех плохому научу. Я ж на учете в «детской комнате» с 8 лет стоял.— А я ездил! — возбужденно проговорил Тю-тю. — Только не в такой благоустроенный. Мы в деревянных дачках жили. И толчок у нас на улице был. Ну такой… с дырками. Пойдешь, бывало, в тихий час по нужде, заглянешь в дырку, а там на дерьме целый выводок ужей разлегся… А мы их шишками!— А мы ночами Золушку вызывали, — вспомнила я. — Садились в 12 ночи вокруг бутылки с водой, накрывали ее полотенцем и бормотали «Золушка, появись!».— За фиг? — поинтересовался Артемон.— А она желания исполняла. Помню, все девчонки загадали, чтобы к ним Боярский на лошади прискакал, а я кроссовки «Адидас», — хихикнула я.— А мы вызывали Карлсона, — воскликнул Тю-тю. — Он влетал в форточку и ругался матом!— Правда, что ли влетал? — по-детски обрадовался банкир.— Не… Что-то у нас не получалось …— разочаровано протянул Сеня. — Может, что-то не то делали.— А вы пастой друг друга мазали? — спросила Сонька.— А как же! Каждую ночь…Все замолчали. С глупыми мечтательными улыбками на просветленных физиономиях мы вспоминали свое пионерское детство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59