А вы, мадам, сядьте, не на митинге. Сядьте, говорю, — прикрикнула я на переполняемую праведным гневом тетку.Галина Ивановна еще малость попыхтела, как перекипающий чайник, но села на место. Дело в том, что в НИИ меня уважают и побаиваются. Так было не всегда, но менее, чем пол года назад (об этом деле я уже вскользь упоминала), я умудрилась не только отбиться от убийцы, оказавшись единственной уцелевшей жертвой, но и сломать ему нос. Чем очень помогла милиции — с залитыми кровью глазами он просто не смог оказать ей сопротивление.Так что теперь я личность в «Нихлоре» знаменитая и почитаемая.— Успокоились? — переспросила я строго. — А теперь, давайте думать.— А че думать? — вскочил со своего кресла-трона Артемон. — Этот хрящ Витюню замочил, больше некому. Он все это время где был?— Где? — доверчиво спросил Лева.— В фойе, так? Типа, спал, типа, на ящиках.— Да. Я спал. На ящиках, кажется…— И ничего не слышал? Ни как кто-то вошел в зал, ни как вышел? — внес свою лепту в допрос Кука.— Я ничего не слышал… А что произошло?— Ты лежал почти перегораживая своими ногами вход в зал, ты не мог не…— Я спал. Я что произошло? Я не понял… что я смочил?— Замочил, даун, замочил, — взвился Артемон.— Я ж не прачка, — хихикнул Левка. — Что мне замачивать?Артемон одним прыжком преодолел расстояние разделяющее его и прикрытый скатертью труп. Рывком сорвал материю и заорал:— Вот что!И вот тут произошло то, чего так добивался Кука — Лева рухнул без сознания на пол.— Ни фига себе! — опешил Артем. — Он что в обмороке?— А ты не видишь? — огрызнулась я.— Не-е вижу, конечно… — банкир как-то смутился. — Но чтоб такой бугай… Срамота-то!— Лева у нас существо нежное, — пояснила я. — И не очень везучее. Он постоянно попадает под раздачу. В прошлом году его даже задержали по подозрению в серии убийств.— Ну? — Артемон аж подпрыгнул от любопытства. — И че?— Отпустили, конечно. Но душевная травма осталась, — нарочито грустно молвила я.— А мокрушника нашли?— Нашли, и все благодаря Леле, — влез со своими неуместными дифирамбами Зорин. — Она у нас женщина героическая. Она маньяка, как вы выражаетесь, отметелила. А потом в милицию сдала. И он теперь мотает, тьфу ты, заразное это что ли… отбывает пожизненный срок в тюрьме строго режима.Артемон с уважением на меня уставился и выдал:— Ва-а-аще!— Все было не так, ты его не слушай, — начала я, но меня Ксюша перебила:— Все было так. Но одна маленькая деталь — обезвреживать маньяка Леле помогали и мы. — Я недоуменно на подругу уставилась — чего это она «пургу гонит», но следующие ее слова все разъяснили. — Особенно отличилась Соня. Она тоже героическая женщина.— Да ну? — не очень поверил Артемон.— Ты что! Она знаешь какая. Если бы не она, Леля бы не справилась…Допеть Ксюня не успела, ибо с пола, как раненный гиппопотам, начал подниматься Лева.— Оклемался, что ли? — насмешливо пробасил Артемон, похоже, он уже забыл, что всего 5 минут назад считал Левку убийцей.— К-к-кажется.— Ну че? Не вспомнил ничего?Блохин аж перекосился от усердия, силясь что-нибудь вспомнить, но…— Не… Я ничего не видел. И не слушал. Я спал.Артемон вопрошающе на меня уставился, видимо, признал меня вожаком этой безмозглой стаи. Не услышав от меня не единого осмысленного, как и не осмысленного, слова, он нетерпеливо произнес:— Может, прям ща попробовать к шоссе прорваться? Пурга-то стихла.— Слушай, осталось каких-то пара, тройка часов. Пересидим.— Стра-а-а-шно, — проблеял Суслик. — С трупом-то под одной крышей…— Че те все страшно? — накинулся на него Артемон. — Липовщик сра…Я недовольно зыркнула — не люблю грубых выражений. Артемон тут же извинился:— Пардон, мадам… Но я не могу на этого хорька смотреть. Да и на остальных тоже… Че у вас за мужики? Один в обморок падает, другой жмурика боится, третий в юбке ходит, четвертый… — Он красноречиво уставился на Зорина. — Четвертый… я ваа-а-аще молчу…Я не дала ему договорить, опасаясь за свои уши, и брякнула первое, что пришло в голову:— А мог кто-нибудь с улицы зайти в здание и убить Виктора?— Ну… — Артемон почесал в затылке. — В принципе мог. Да Кука?— Вполне. Окна не зашторены. Помещение зала очень хорошо просматривается — тут свет, а за окном темно. Ты видишь, тебя не видят. Убийца мог подойти, заглянуть в окно, убедиться, что в зале, кроме Виктора, никого нет— Постойте! — резко вскочила Сонька. — Когда мы вошли сюда — света не было.Все ахнули. И вопросительно-испуганно посмотрели на меня.— И чего вы так всполошились? — не поняла я. — Это говорит только о том, что убийца человек аккуратный и привык выключать свет, выходя из помещения.— Нет. Это говорит о том, что он хотел, чтобы подольше не узнали о Витиной смерти, — блеснул интеллектом Кука.— Ничего подобного! Хоть со светом, хоть без — Витю от двери не было видно.— Ребя, — встрял Артемон. — Вы че, с дуба упали? Свет этот чувак выключил сразу, как вошел в зал. Он че, застекольщик что ли долбанутый, чтобы при иллюминации мочилово устраивать. Это ж с улицы кто-нибудь увидеть мог.— Кому смотреть? Все спят, — не унимался Кука. — Потом… черт… мысль пропала… А вот, вспомнил! Рана! Посмотрите на рану…— Может, не надо, — чуть не плача пискнул Лева. Но Кука, похоже, и не собирался ее демонстрировать, он просто продолжил:— Рана нанесена очень точно. Один удар — и в сердце. Этого в темноте не проделаешь, — он удовлетворенно кивнул, видимо сам себе понравился. — Так что, говорю вам, свет он выключил потом…— А какая разница, когда и зачем убийца выключил свет? — недоуменно спросила Изольда.— И правда, — смутился Кука. — Никакой.У меня в голове мелькнула какая-то смутная мысль, но тут же пропала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59