Сонечка пойдет со мной?— Не пойдет, — отшила его Ксюша, вынырнув из-за пальмы. — Она хочет играть в бильярд.— Не хочу я играть ни в какой бильярд! Да и не умею я.— А тебя Артемон научит. Правда, Артемон?— Без базара!— Да не хочу я! — озлилась Сонька. — У меня и так голова трещит, а тут еще вы со своим бильярдом привязались. Пошли лучше в библиотеку.— Ты что решила «Отцы и дети» перечитать? — съехидничала Ксюша.— Просто хочу побыть в тишине.— И я хочу! — горячо поддержала подругу ваша покорная слуга, выползая из-за колонок.— Да ну вас, — разочарованно протянула Ксюша. — Как старые бабки, честное слово!Тем временем Артемон, словно Моисей, повел свою паству по двухэтажному зданию. Сначала он отпер видео-зал, запустив туда Зорина и Сеню Уткина, который, так же как и Юрка, млел от слезовышибательной Камеруновской картины. Потом открыл библиотеку, следом бильярд, в который, кроме него и Куки вознамерился играть только Суслик. Серега, помявшись, отправился вслед за Юркой и Тю-тю. Радист Стапчук скрылся в своей рубке, прихватив с собой тех четверых, имен которых я не знала. Одна Изольда все никак не могла определиться, куда ей направиться — сразу в бильярдную или сначала с Галиной Ивановной в уборную. Наконец, она решилась.— Пожалуй, приведу себя в порядок. А-то растрепанная, потная, — Она смущенно хихикнула. — Галина Ивановна, я с вами. Мне надо попудрить носик. Прихорошиться.Ксюша пренебрежительно фыркнула и забубнила:— Носик. Только послушайте ее! У нее хватает наглости свой шнобель носиком назвать.— Тихо, — шикнула я. — Вдруг услышит.— А ничего удивительного, с такими-то лопухами…Мы с Сонькой схватили раздухарившуюся Ксюшу под руки и уволокли в библиотеку.Там стояла благословенная тишина. Было тепло и уютно.— Девочки, — жалобно заскулила Ксюша, когда мы закрыли за собой дверь. — Дайте мне какую-нибудь веревочку…— Зачем? Вешаться что ли собралась? — мрачновато пошутила Сонька.— Штаны подвязать. Они постоянно сползают… — и она продемонстрировала свою распахнутую ширинку.— Тебя что, изнасиловать пытались? — испугалась Сонька.— Обалдела что ли!? — возмутилась Ксюша. — Я с горы каталась, вот они и лопнули… Ну что, нет ни у кого веревочки? Тогда булавку дайте! Я уже устала портки локтями придерживать!— А все почему?— Почему устала?— Почему лопнули, — разозлилась Сонька.— Я ж тебе сказала — с натуги…— Нет. Потому что штаны у тебя фирменные. — Она вцепилась в карман Ксюшиных джинсов и глянула на лейбл. — Ну точно. «Кельвин Кляйн». А ихние американские молнии не справляются с русскими брюхами.— Сонь, ты акцию что ли проводишь? «Поддержим отечественного производителя»?— Нет. Просто у меня вот, например, никогда ничего не ломается. Ни молнии, ни застежки. А я покупаю вещи в обычных магазинах, не в бутиках…— Ты покупаешь вещи на вьетнамской барахолке, — запальчиво возразила Ксюша. — И выдаешь их за турецкие или наши, российские. Знаю я тебя.— Ну и что? Пусть так? Но у меня еще ни дна молния не…— Они не успевают ломаться, потому что вещи, в которые они вшиты, рассыпаются после первой стирки!— А вот и нет!— Ладно, после второй, — миролюбиво согласилась Ксюша.— После третьей, — тихо поправила Сонька. Потом как-то грустно на нас покосилась и пробормотала. — Знали бы вы, как мне надоело отовариваться на этих рынках! Рыться в этих коробках! Что смотрите? Вы разве не знаете, что на вьетнамских рынках вещи не на манекенах висят, а свалены грудой в коробки? — Мы отрицательно замотали головами. На что она сказала. — А они свалены.— Но зачем ты…— А ты думаешь, на учительскую зарплату можно одеваться где-то еще, кроме рынка? Знаешь, сколько я получаю со всеми нагрузками, дополнительными часами и пособием на Алену? 75 долларов!— В неделю? — уточнила Ксюша.— В месяц, — припечатала Сонька.— Как это?— Так!— Выходит, учителя за месяц получают меньше, чем проститутки за час?— Вот именно! — Сонька гневно сверкнула глазами. Она у нас очень любила жаловаться на тяжелую учительскую долю.— И на какие тогда шиши мы телефончик купили? — спросила я осторожно.— Говорю, сэкономила, — буркнула Сонька.— На чем? На молниях?— Нет, — отрубила она.— А на чем? — не отставала я.— Какая тебе разница?— Я тоже хочу научиться экономить, — почти честно ответила я. — У нас с Колюней вечно денег до зарплаты не хватает.— Еще бы! Он себе джинсы дешевле 50 баксов не покупает, а ты… про тебя я вообще молчу!— А что есть джинсы дешевле 50 гринов? — как-то заволновалась Ксюша. Она, видимо, только что поняла, что живет совсем не так, как основная часть населения.— Ха! Есть и за 10! И за 8 можно найти!— На кого они? На кошку?— Нет, погодите! — прервала я их диалог. — Мы ушли от темы… На чем ты экономишь? Колись.— Ну ладно, ладно, — Сонька махнула на меня своей детской ручонкой. — Не сэкономила, а закалымила.— Я же говорила! — захохотала Ксюша. — Она обирает избирателей!— Ничего подобного! Я… только между нами… иначе придушу обеих. Ясно? — Мы послушно закивали — угроза жизни, чего уж тут не ясного — Мы с маманей ее фирменную маску для лица продаем.— Ту хрень, которой ты морду мазала? — ахнула Ксюша.— Ну. — Сонька кивнула. — Это ж старинный рецепт. Он мамане от бабки достался. Эксклюзив!— И как вы его продаете, я не поняла?— Сварганили осенью побольше этой хрени, разложили в баночки, этикетки наклеили, помнишь, Леля, ты мне их на компьютере делала…— Но ты же сказала, что это Алене в школе задали!? По рисованию! — поразилась Сонькиному вероломству я.— Нет, это были этикетки. Красивые получились — спасибо. Ну и вот…— А знаешь, какое их, так называемая, фирма имеет лейбл? — обратилась я к Ксюше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59