Артемон уже устал удивляться женскому идиотизму, поэтому просто спросил:— Как?— Дорога идет под уклон. Я разбегусь, прыгну и поеду. Как в бобслее!— Но ведь она не всегда под уклон идет, — попытался урезонить «бобслеистку» Суслик. — Когда-то ведь гора кончится…— Они меня подтолкнут! — не сбавляя оборотов, выкрикнула Ксюша. Похоже, идиотизм заразен.— Похоже, идиотизм заразен, — озвучил мои мысли Мишка. Он еще что-то хотел сказать, но, натолкнувшись взглядом на пылающие, как у Зевса, глаза Ксюши, заткнулся.Артемон тоже промолчал. Так в полнейшей тишине мы проследовали к воротам. Вышли за ограду. Встали лицами на восток.— Ну? Готовы что ли? — без всякого энтузиазма поинтересовался Артемон.— Всегда готовы! — отрапортовала Ксюша. Потом приладила к попе ледянку и с визгом понеслась в темноту.Когда визг затих, мы с Артемоном тоже двинулись. Получилось у нас не так залихватски. Не так весело и быстро. Я бы даже сказала, поплелись мы, как траурная процессия престарелых черепах. Артемон постоянно буксовал на своих антикварных лыжах, я же наоборот катила быстро, но бестолково — уезжала то в один кювет, то в другой. Падала, билась разными частями тела о сосны, выкарабкивалась из сугроба, вставала на свои «миньки», отталкивалась и вновь заруливала в сторону.Наконец, я выдохлась. Произошло это минут через 5 после нашего триумфального «отбытия». Хотя мне показалось, что прошла целая вечность.— Артем, я устала! — заскулила я.— Ехай давай, — буркнул Артемон строго.Я поехала, но на очередном вираже скатилась под мощную придорожную сосну. Артемон на меня даже не взглянул. С упрямо выдвинутой челюстью, с прищуренными газами, он пер, как танк, продвигаясь медленно, но верно.Я устало привалилась к сосне и огляделась. Ворот уже видно не было — только едва брезжил свет от фонаря над ними. Кругом лес. Мрачные черные ели подступают к самой дороге. Впереди кромешная тьма. Луна затянута пеленой. И снег стеной. Короче, ужас!Отогнав от себя страх, я вскочила! Полная решимости, откопала запорошенные снежком лыжи… Нечего нюни распускать! Надо ехать! Действовать! Дерзать!И тут вдали раздалось зловещее «У-у-у-у!».— Волки! — заголосила я. — Темыч, там волки!— Это собаки в сторожке воют, дура! — донесся до меня грубый голос Артемона.— Артем! Артем! Постой! — в ужасе заорала я. И схватив лыжи в охапку, понеслась за банкиром. Догнала на удивление быстро, все-таки передвигался он со скоростью сломанного самоката. Сцапала его за руку. — Подожди!— Чего тебе?— Я признаю свою ошибку. Ехать ночью, а тем более в пургу — страшная глупость!— Наконец-то! — обрадовался он и тут же скинул с ног надоевшие лыжи. — Давай поворачивать. Обратно легче будет идти — снег в спину.— Ага, — поддакнула я и уже, было, развернулась, но тут меня прострелило. — А где Ксюша?— А, правда, где?Мы оба уставились в даль. Я ни черта не видела — оно и понятно, с моим — 4 разглядеть что-то на расстоянии 5 метров проблематично. Но Артемон с его орлиной «единицей», тоже не смог разглядеть следов моей подруги, что тоже понятно — снег застилал глаза, мельтешил, обманывал.— Ксюша! — заорала я через снежную стену. — Ау!— Ау, — отозвалась Ксюша совсем рядом.— Ты где? — вновь крикнула я во все горло.— Чего орешь? Тут я. Под сосной.Я прищурилась. Точно! Сидит, милочка, под деревцем, как Аленушка из сказки про Морозко.— Чего расселась? Попинс отморозишь, — прикрикнул на нее Артемон. — Вставай!— Не могу, — всхлипнула Ксюха.— Ногу что ли сломала?— Хуже.— Обе ноги? — испугался Артемон.— Хуже.— Позвоночник? — ахнула я.— Молнию на джинса-а-а-ах! Они теперь сполза-а-а-а-ают! Как я пойду? У меня дубленка короткая и все будет ви-и-и-и-идно!— Вот дура-баба! — сплюнул Артемон. — На пуговицу застегни.— И пуговица отлетела! Я так старалась от вас не отстать, что от натуги штаны порвала…— Дай ей свою куртку, — обратился ко мне Артемон, — она у тебя длинная. Всю куньку закроет.— Я ее куртку не надену! — закапризничала Ксюша. — Она у нее стремная.— Почему это? — обиделась я. — Нормальный пуховик.— Китайский ширпотреб! Я в таких не хожу!— Но на 5 минут ты можешь ее надеть?! — в бешенстве зашипел банкир. — Дойдешь до корпуса, снимаешь.— Дай лучше свою, — невинно предложила Ксюша. — У тебя настоящая «Каламбия». Мне в такой не стремно.Артемон почти по-волчьи взвыл, рывком сорвал с себя куртку и кинул Ксюше на руки.— На!Она деловито облачилась в предложенную одежку. Куртка оказалась сильно ей велика, но с основной задачей «Каламбия» справилась — прореха на штанах была прикрыта.Артемон поежился и стал напяливать на себя Ксюшину дубленочку. Мне сразу вспомнилась сказка про Золушку, когда Золушкины сестры натягивали на свои «лыжи» ее хрустальные туфельки. Артемон в этот момент очень на них походил. И так пытается в дубленку впихнуться и эдак. Наконец, одну руку всунул. Помедлив, всунул и вторую. Рывок — дубленка на плечах.Господа! Такого уморительного зрелища я не видела давно! Представьте взрослого мужчину, облаченного в одежду первоклассницы. Рукава по локоть, молния не сходится, талия под грудью, а у бичей шеи клубиться кокетливый воротник из мерлушки.— Ну как? — спросил Артемон, безрезультатно стягивая дубленку на животе.— Зашибись! — заверили мы, и пока он не очухался от потрясения, скомандовали. — А теперь побежали!Принеслись мы к сторожке довольно быстро. Оказалось, что ехали мы медленнее, чем бежали. На ступеньках нас ждал Суслик. Поникший и печальный. Но как только он заслышал наше хриплое дыхание, тут же встрепенулся, просиял и радостно воскликнул:— Как хорошо, что вы так скоро вернулись! А то мне тут одному страшно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59