люди или собаки, а на утро напрочь все забывает.Вот по этому, мне и не понятно, для чего Ксюше понадобилось ее поить.— Для чего? — озвучила я свою мысль. — Разве ты не помнишь, чем кончилось наше последнее пиршество? Когда мы ездили в ночной клуб соседнего городка?— Как же, забудешь тут, — буркнула Ксюша, скривившись. Видимо вспомнила, как по осени мы целую ночь брели по дождю и грязи, при этом волоча невменяемую Соньку, потому что наша надравшаяся подружка обматерила водителя, который любезно согласился подбросить нас до города.— Ну и зачем тогда?— Помнишь, мы с тобой подсчитали, что нахрюкивается… прошу прощения за неинтеллигентное слово… наша Софья в среднем два раза в году.— Ну?— С последней ее пьяной выходки как раз около 5 месяцев прошло. Значит, скоро, скоро…— Ну? — опять перебила я.— Я просто подумала, что в лесу безопаснее. Ни тебе электричек, ни машин. Людей мало, только свои. Пусть упьется, оборется на дятлов и уснет в сугробе.— Да как вам не стыдно! — озлилась Сонька. — Да я… Да я педагог! Депутат! Мать восьмилетней дочери! А вы…— А мы твои подруги. И знаем тебя, как облупленную.Тут Ксюша не соврала. Знали мы друг друга без малого 20 лет. И все это время крепко дружили. Не знаю, сошлись бы мы так близко, если бы жили на разных концах города и ходили в разные школы, но дело в том, что мы с детства были соседками по подъезду и одноклассницами. Так что получается, что наша дружбы была предопределена.По окончании школы мы вместе поступили в университет. Сонька избрала для себя профессию педагога, мы с Ксюшей возжелали стать экономистами. Ксюша бросила «универ» после первого курса, я на 4. Я по дурости, подруга по обстоятельствам. О своей дурости долго распространяться не буду, скажу только одно: надоело учиться — бросила, а о Ксюхиных обстоятельствах, к слову, крайне благоприятных расскажу поподробнее.Дело в том, что Ксения, в отличие от Соньки и меня, по жизни не идет, а порхает. Но не в пример Крыловской стрекозе всегда находит дурака-муравья, который просто цепенеет от желания «приютить и обогреть» это неземное создание. Первым в плеяде благодетелей оказался ректор нашего университета, которого Ксюша охмурила без всякого усилия, я бы даже сказала, мимоходом, лишь для того, чтобы он ей поставил зачет по своему предмету.Зачет она получила. А в придачу и самого ректора, который стал ее первым мужем. Став замужней дамой, Ксюша незамедлительно бросила учебу, рассудив так: что необходимо знать, чтобы жить легко и ярко, она знает, а остальные науки ей без надобности. Сорокалетний «молодожен» свою юную супругу любил безмерно, удовлетворял все ее прихоти и был этим счастлив. Правда, счастье его длилось не долго — всего год — пока Ксения не поняла, что зарплаты ректора хватает для удовлетворения лишь малой толики ее прихотей. А этого для счастья не достаточно.За ректором последовал строитель, мужик неотесанный, но денежный, этот тоже Ксюшу обожал, холил, баловал, лелеял, но и его она бросила. Потом еще одного и так до настоящего своего благоверного, которого пока бросать не собирается, по причине простой и понятной — муж ее один из самых богатых людей в городе.Сонька в отличие от нас университет закончила, причем отлично. Замуж вышла по большой любви и небольшому (3 месяца) «залету». Между сессиями родила дочь, потом благополучно развелась. И с тех пор пребывает в постоянном поиске своей второй половины.Вот такие мы разные, но как говориться в рекламе «… и все-таки мы вместе».Правда, видимся мы не очень часто — раз или 2 в месяц, так как живем в большом отдалении друг от друга: Ксюша за городом в трехэтажном особняке, Сонька в доме нашего детства, я со своим женихом Геркулесовым в его однокомнатной квартире на выселках. Встречаемся мы обычно в кафешках, дискотеках, барах. Пьем пижонское «Мартини», танцем, жалуемся на своих мужиков, сплетничаем и прочее, прочее, прочее…— И кто придумал, ехать на эту турбазу? — бубнила Сонька, припрыгивая на месте, чтоб не примерзнуть тонкой подошвой сапог к обледенелой дороге. — Сидели бы лучше дома, пиво пили, потом бы на мужской стриптиз сходили…— И не надоело? На стриптиз-то? Будто чего нового покажут? — недовольно молвила Ксюша — ей богемные развлекалки давно наскучили, и все больше тянуло на простые человеческие радости. — То ли дело на лыжах покататься. Или на саночках!— Где лыжи? Где санки? Я только твои баулы вижу, из-за которых мы опоздали, черт тебя дери…— Перестань скандалить, — миролюбиво прервала ее Ксюша, — а лучше подумай, что делать.— Что, что? Давайте кого-нибудь из своих мужиков вызовем, — более спокойно предложила Сонька.— Давайте, — согласилась я. — А кого?— Геркулесова, например, — подала идею Ксюша.Я округлила глаза. Вызывать своего жениха, я не собиралась. Во-первых, потому что он в это время пребывал на дежурстве, а во-вторых, потому что он был против моей поездки — ревнивый он у меня очень.— Не-е, — испуганно забормотала Сонька. — Геркулесова не будем. Он начнет ругаться.— Коленька? Ругаться? — удивилась Ксюша, она знала моего Кольку хуже, чем Сонька, по этому и считала его душкой.— Еще как! Он у нее строгий. Давай лучше твоего Педика.Педик — это не сексуальная ориентация, не пугайтесь. Педик — это домашняя кличка. От английского «Педигрипал». Дело в том, что Ксюшин муж, замечу четвертый по счету, обожает грызть собачий сухой корм. И сколько не пыталась наша подружка его пристрастить к более изысканной пище — омарам и трюфелям — все без толку. Любимым лакомством Педика (по паспорту Павла Ивановича Маринина) был и остается «Педигри».— Ну так что, Ксюш? Позвоним, попросим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59