И оба они поют: «Уеду я на черное-черное мо-о-о-о-ре!».
— Что это за чудики? — захохотала Сонька, всплеснув от восторга руками.
— А ты разве не узнала их? — удивилась Эмма. — Это же Лева Блохин и Юра Зорин. С Левой ты, может, и не встречалась, а Юру ты точно знаешь, он у нас в отделе программистом работает…
Сонька зажмурилась. Они не просто была с Юркой знакома, она не знала, куда от него деться на протяжении последнего года. И дело все в том, что Зорин был по-мальчишечьи пылко, страстно, безнадежно влюблен в Соньку почти одиннадцать месяцев. И все эти месяцы пытался пробудить в объекте своей страсти хоть какое-то подобие чувства.
— Что они тут делают? — прошептала Сонька, загипнотизировано глядя, как колышется в такт песне обтянутое «тельником» Юркино пузо.
— Они поедут с нами, — ответила Эмма. — Им достались оставшиеся две путевки.
— Господи, помоги! — сипло выдохнула подруга, в изнеможении приваливаясь спиной к фонарному столбу.
Да уж, теперь нам поможет только господь. Ибо эти два идиота (Лева между прочим, влюблен в меня) испортят нам всю малину. Они выпросят смежный с нашим номер, на пляже займут соседние лежаки, в столовой усядутся за тот же столик, что и мы, и просто задолбают своим вниманием… А вечерами… вечерами они будут таскаться за нами по набережной и отпугивать всех потенциальных кавалеров. Я уж не говорю о том, что пылкий Зорин запросто может устроить ежевечерние концерты под балконом, чем привлечет внимание персонала к нашей комнате. Что в нашем случае просто недопустимо!
… А тем временем «сладкая парочка» подгребла к нашей лавке.
— Сонечка! — просиял Зорин, узрев свою даму сердца. — И вы тут! Радость-то какая! — от радости его борода встала дыбом, а щеки еще больше заалели. — Провожаете подружку?
— Зорин, ты чего придуриваешься, — не очень вежливо прервала его я. — Я тебе три дня назад говорила, что Сонька едет со мной.
— Точно! Как я мог забыть! — театрально охнул он.
Вот артист! Забыл он, как же! Да если бы не Сонька ни в какой Адлер он бы не поехал. В гробу он видел горы, пальмы и прибой, вернее не в гробу, а в своем супер-плоском мониторе на жидких кристаллах, от которого он не отлипает ни днем, ни ночью. И стопудово (любимое Юркино словечко) уверен, что только идиоты могут трястись двое суток в поезде, лишь затем, чтобы посмотреть на горы, пальмы и прибой. Ведь все это можно увидеть на дисплее компьютера, даже не вставая со своего любимого кресла.
— А ты как умудрился отхватить путевку? — подозрительно спросила я. — И так из нашего отдела сразу двоим дали, мне и Эмме Петровне. А тут еще ты…
— Я попросил, мне дали, — нарочито беспечно молвил Юрка и махнул своей пухлой ладошкой — типа, мне и не такое по зубам. — Надо же другу компанию составить…
— Юрик, колись, иначе я тебе свои обеды отдавать не буду, — припугнула я бородатого «Ромео». Он у нас был страшным обжорой, поэтому подъедал за всеми, даже за столовским котом Персиком, которому повара варили специальную похлебку из сосисок и крупы, и которую он не всегда соизволял кушать.
— Честно! Я же ценный работник, вот поощрили…
Я фыркнула — ценный, как же! Зорин, конечно, мужик башковитый, даже очень. Он хорошо образован, любознателен, умен. В компьютерах же вообще сечет, как никто. Но! Вместо того чтобы ваять программы для нас, работников вычислительно центра, он часами блуждает по интернетовским порно-сайтам, изучает каталоги элитных проституток, знакомиться с оголтелыми эротоманами, спорит с приверженцами однополой любви, флиртует с виртуальными стриптизершами. Иногда он режется в свою любимую «Стратегию». А то и вовсе засылает вирусы в чужие компьютеры — он у нас заядлый вирмейкер… Так что ценным работником Юру Зорина назвать можно только сильно погрешив против истины
— Юрик, не ври! — это уже Эмма Петровна возмутилась, она, как и я, особой ценности в его работе не видела.
— Ну ладно, ладно, скажу, — пробурчал Юрка. — Я это… ну… институтскую сеть, заметьте, включая директорский компьютер, спас от страшного вируса.
— Наше сетевое окружение было заражено? — удивилась я. — Вроде на той неделе, когда я была на работе…
— Вирус попал в сеть три дня назад, — с пафосом произнес Юрок. — Страшный, как атомная война! Ни одна из наших антивирусных программ не смогла с ним справиться.
— А ты, значит, справился? — с сомнением спросила Эмма.
— Конечно, — ответила за Юрку я. — Ведь именно он его туда и запичужил. Так, Юрик?
— Нет! Клянусь!
— Не клянись. Бог накажет. Твой компьютерный бог с процессором вместо сердца. — Я обернулась к Соньке. — Он как узнал, что ты вместе со мной в санаторий едешь, тут же разработал сей вероломный план. Юрка у нас тот еще стратег.
— А почему вы так вырядились? — оторопело произнесла Сонька, теперь она зачарованно пялилась на монументальные Зоринские ноги в полосатых тирольских гольфах.
— О! — воскликнул Юрка, обрадованный сменой темы. — Вам нравится? Это последний писк моды!
Мы недоверчиво хмыкнули, даже не знакомая ни с одним из модных писков последнего десятилетия Эмма Петровна не поверила, что клетчато-полосатый ужас может быть актуален.
— И где вы этот писк приобрели? — спросила она, растеряно улыбнувшись. — На блошином рынке?
— Скорее всего, на распродаже списанных цирковых костюмов, — хихикнула Сонька.
— Вот и не угадали, — надулся Зорин. — Лев, скажи им, где мы прибрахлились! Ну скажи!
— В бутике, — гордо провозгласил Лева Блохин.
— Где? — в один голос выкрикнули мы.
— Не просто в бутике, — поправил друга Зорин. — А в элитном бутике.
— И там вам сказали…
— … что в нынешнем сезоне все кино-звезда так ходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13