О других я не рассказывала ни полковнику Гэрратту, ни кому-то еще. Я испугалась, что меня сочтут сумасшедшей.
— Но мне-то ты можешь смело все рассказать.
— В феврале я написала дяде Генри. Мне ответила его секретарша, сообщив, что он не занимается личными письмами до окончания книги.
— У него та же секретарша? Кажется, ее звали мисс Уоллес?
— Нет, мисс Уоллес заболела перед твоим отъездом.
Дядя нанял другую. Она в очках, с волосами песочного цвета, очень похожа на суетливую белую мышку. Я думала, что он выдержит ее не больше месяца, но, очевидно, она оказалась хорошим профессионалом. Ее фамилия Кэннок. Короче, я поняла, что от дяди Генри толку не добьешься, и решила обратиться к его адвокату, мистеру Пинкотту. Позвонила ему, договорилась о встрече. Тогда я работала, поэтому меня не было дома весь день. Вернувшись вечером, я обнаружила, что в квартире кто-то побывал. Нет-нет, ничего не пропало, и все вещи были на своих местах, но… Ты ведь не подумаешь, Билл, что я сошла с ума? Кто-то взял мои ножницы и лист писчей бумаги, вырезал из него буквы и сложил на коврике у камина слово «ЖИВ», написанное заглавными буквами высотой около восьми дюймов.
— Тебе следовало сообщить об этом Гэрратту.
— Ну что ты… я была слишком испугана. Каким образом кто-то мог проникнуть в квартиру? Ключи были только у меня и у Робина. Если буквы положил не он, значит, это сделала я.
— Не говори глупостей.
Мэг опустила взгляд и произнесла дрожащим голосом:
— Возможно, это не глупости. Иногда люди совершают странные поступки, а потом… почти забывают о них.
Я могла это сделать.
— Уверен, что ты тут ни при чем.
— Значит, это был Робин.
Билл покачал головой.
— Не обязательно. Кто-то мог украсть его ключ.
На миг Мэг подняла глаза, и он увидел в них страх.
— Только Робину это важно: считаю я его живым или нет.
Билл снова покачал головой.
— Пока ты не знаешь, что за всем этим кроется, ты не можешь судить, что важно, а что нет. Так-так, это произошло в феврале. А что стряслось потом?
— Долгое время ничего особенного не происходило'.
Но затем я потеряла работу и решила, что мне лучше повидать мистера Пинкотта.
— Так ты не ходила к нему? Ты ведь сказала, что договорилась о встрече.
Мэг побледнела.
— Тогда я не пошла к нему. Написала, что мои планы изменились.
— Почему?
— Я подумала, что Робин жив.
— Если так, то на какие средства он существовал?
— У него были какие-то деньги. Не знаю, откуда он их брал.
Билл вздохнул.
— Продолжай.
— Я осталась без работы в июле и снова написала дяде Генри. Мисс Кэннок ответила, что он очень занят, но надеется закончить книгу в течение года и тогда повидается со мной. В полном отчаянии, я решила пойти к мистеру Пинкотту, даже не договариваясь о встрече заранее. Пошла утром вынимать почту, а в ящике вместе с письмом от тебя и двумя счетами лежал конверт без всякого адреса.
Когда я вскрыла его, то сначала подумала, что он пустой, но потом обнаружила внутри кленовый лист с дырочками, складывающимися в какой-то рисунок. Я поднесла лист к свету и увидела те же буквы: «ЖИВ».
Билл выпрямился в кресле.
— Кленовый лист?
Мэг слегка покраснела.
— Ты мне не веришь! А еще удивляешься, что я не пошла к полковнику Гэрратту!
— Мэг, я не сказал, что…
— Да, ты не сказал, что я все выдумала! — Мэг была слишком несчастна, чтобы долго сердиться. — Я не виню тебя, Билл. Мне самой с трудом верится во все это… Иногда я думаю, что мне просто приснился кошмарный сон.
— А ты уверена, что это не так? — помявшись, спросил Билл.
Мэг отвернулась.
— Я… не знаю. — Она снова посмотрела на него. — Нет, Билл, это не сон. Я знаю, что это случилось на самом деле.
Кто-то подбросил ту газету, кто-то проник сюда и положил буквы на коврик и кто-то сунул тот конверт в почтовый ящик.
Но когда я очень устаю, целый день хожу по конторам в поисках работы или просыпаюсь среди ночи, я словно слышу у себя в голове чьи-то голоса и уже ни в чем не уверена.
Целых десять лет Билл мечтал обнять Мэг, и сейчас желание утешить ее стало почти нестерпимым. Но он понимал, что если хочет помочь ей, то должен запастись терпением. Он один мог избавить Мэг от этих кошмаров — больше ей не на кого надеяться.
К сожалению, столь рыцарственные чувства требовали соответствующих действий. Надо изобразить гнев. Вместо того чтобы поцеловать Мэг, Билл сурово нахмурился и резко спросил:
— Ты сохранила конверт?
— Нет. А зачем? Он ничем не отличался от моих собственных конвертов — я пользуюсь как раз такими — и ровным счетом ничего не доказывал.
— А кленовый лист?
Мэг махнула рукой.
— Он сразу же сморщился. Какой был смысл его хранить?
Тут Билл рассердился по-настоящему. У Мэг наверняка полно в ящиках всякого хлама, но сохранить конверт, который мог оказаться посланием от Робина О'Хара она не удосужилась!
— Я бы хотел взглянуть на «Дейли скетч» — на ту газету с обведенными буквами.
Мэг побледнела еще сильнее.
— Это невозможно. Я забыла тебе сказать: газета исчезла.
— Но ты же сказала, что сохранила ее!
— Да. Я положила ее в ящик письменного стола, но она исчезла.
— Когда?
— В тот день, когда я обнаружила буквы на коврике у камина. Я открыла ящик, и газеты там не оказалось.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
— Не возражаешь, если я посмотрю? Газеты иногда застревают позади ящика.
— Эта не застряла. Но если хочешь, смотри.
Билл вытащил ящик, обследовал пазы, потом стал доставать содержимое, обнаружив дюжину писем, присланных им из Чили. Мэг хранила их, хотя не писала ответов.
Кроме писем, в ящике лежали и другие вещи — обрывки шнурков, старые театральные программы, счета, записки, половинки листов бумаги, желтый карандаш длиной в дюйм, выглядевший так, словно над ним поработала мышь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64