Скорее инстинктивно он сказал:
— Мне думается — хороший поэт.
— А вы могли бы написать по памяти несколько его стихотворений?
— Если дадите карандаш и бумагу.
— Правильно, — примирительно проговорил Мольке. — И одновременно напишите, с каким заданием вас перебросили в Венгрию и как вы поддерживали связь с Табором Деаком.
Но Дербиро уже не понимал смысла слов Мольке, вновь накатилась боль, и он потерял сознание.
Мольке позвал лейтенанта.
— Отведите обратно в камеру. Пусть врач вернет его в чувство. А затем дадите ему бумагу и карандаш. Кончит писать — принесите его показания сюда.
Шимонфи с ужасом слышал распоряжения Мольке и где-то в глубине души завидовал ему — его решительности и покоряющему волю поведению. Когда они остались одни, он негромко спросил:
— А что, вы в самом деле арестовали его жену?
— Деак подал великолепную идею, — сказал Мольке. — Мне нужно заставить заговорить Дербиро. Он ключ к разгадке.
— А чего вы намерены добиться с помощью стихов Ласло Деака?
Мольке многозначительно улыбнулся.
— Вы не понимаете?
— Я что-то совершенно сбился. Сейчас я уже не понимаю и того, зачем вы поручили Деаку допрашивать ненастоящего Дербиро?
— Не хочу вас обидеть, дорогой Шимонфи, — сказал Мольке, — но мне думается, вы совсем не владеете тонкой механикой допросов. Вот, к примеру, мой московский агент донес: Габор Деак не знает Ференца Дербиро. Дальше я рассуждаю так: и хорошо, что не знает, тогда я могу подменить Дербиро своим хорошо подготовленным агентом. И я поручаю агенту заучить биографию Дербиро. Делаю это вот с какой целью: если Деак — русский разведчик Ландыш, то обязательно попытается установить контакт с Дербиро.
— Но он не установил его, — заметил Шимонфи.
— Не установил. Скорей всего заподозрил что-то неладное, хотя конкретно ничего не знает. Или слишком осторожен. На это указывает и тот факт, что он попросил Дербиро написать ему несколько стихотворений Ласло Деака. Наверняка хотел проверить, знает ли мой агент его брата.
— Понял, — сказал Шимонфи. — У вас блестящее чутье, когда вы избираете тактику допроса, господин майор. Настоящий Дербиро напишет настоящие стихи Ласло Деака и передаст их вашему агенту.
— Совершенно верно. И вокруг нашего друга Деака еще туже затянется петля.
Шимонфи задумчиво посмотрел в пространство.
— Еще один вопрос, господин майор, — сказал он. — Истинный Дербиро не выдал имени своего товарища. Значит, ваш агент выдумал, когда сказал, что его напарник — Ласло Деак.
— Он сказал правду. Ласло Деак в Будапеште. Так радировал мой агент из Москвы. А вот почему я сказал об этом прапорщику, я думаю, вам понятно? Теперь он сделает все, чтобы встретиться со своим братом.
Мольке взял со стола список вещей и еще раз пробежал его глазами:
— Скажите, вы все записали? Не пропустили случайно чего-нибудь?
— Кажется, все, — отвечал Шимонфи.
— Может быть, прочитаете еще раз письмо вашей супруги? — посоветовал майор.
Шимонфи ощупал карманы.
— Я, вероятно, оставил его у себя в комнате.
Мольке с улыбкой выдвинул ящик стола и небрежно заметил:
— Случайно у меня есть копия. Прошу.
Шимонфи с изумлением уставился на него. Он чувствовал себя униженным до такой степени, что ему хотелось заплакать. Мольке наслаждался его беспомощностью и издевательски улыбался, хотя тон у него по-прежнему был вежливым, приятельским.
— Увы, увы, отказывает вам память, господин капитан. Ваша милая супруга писала только о пяти килограммах мыла. Между прочим, она весьма дружески отзывается о нас, немцах: «Эти негодяи совершенно меня обобрали…» Бросив на стол копию письма, Мольке Взглянул на Шимонфи.
Заикаясь, капитан спросил:
— Вы что, не доверяете мне?
Вместо ответа Мольке включил магнитофон. Шимонфи узнал свой собственный голос: «По приказу вождя нации руководство разведывательным отделом принял майор Мольке. — Тебя сместили?»
«Да, это Деак», — подумал Шимонфи.
«Еще нет. Для виду я остался руководителем отдела, а Мольке — моим советником. Конечно, с правом отдавать распоряжения и всеми полномочиями. А я стал подставным лицом…»
— Слушайте меня внимательно, Шимонфи, — сказал Мольке, выключая аппарат. — Я не хотел бы, чтобы Деаку стало известно о том, что он находится под следствием. За сегодняшнюю вечернюю операцию персональную ответственность несете вы.
В Шимонфи пробудилась какая-то доля гордости.
— Господин майор, это оскорбление!
Мольке презрительно улыбнулся.
— Пока мы еще не можем вызвать друг друга на дуэль, Шимонфи. И потом, насколько я понимаю, вы хотели бы вновь встретиться с вашей супругой. А визу на поездку в империю нужно еще заслужить. Теперь идите!
И он насмешливо посмотрел вслед трясущемуся от страха капитану.
5
Габор Деак сидел у рояля и негромко наигрывал. В ресторане «Семь князей» было многолюдно. Под низким потолком веселились солдаты-отпускники, завсегдатаи, молодые влюбленные, гуляки, проститутки. А Деак разглядывал Шааша и его жену и гадал, почему же опаздывает Анита.
Руди, официант, худощавый пятидесятилетний мужчина, извиваясь змеей, пробирался между столиками. Не выдавалось свободной минуты, а ему обязательно нужно было поговорить с Деаком. Руди устал, но, хоть и с трудом, скрывал эту усталость. За прилавком бара стояла толстая госпожа Щюц и усердно наполняла рюмки ромом и водкой, взглядом указывая Руди, где его ожидают. Старый аккордеонист дядя Лайош стоял возле рояля и по обыкновению грыз спичку.
Деак оборвал игру. В зале захлопали. Он застенчиво улыбнулся и пересел к своему столику. Разминая пальцы, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32