— Подождём здесь, — сказала Лена, опуская трубку на рычаг. — Там шум.
— Она заметила, что Скворцов-Шанявский пристально смотрит на неё, смутилась.
— Франция? — спросил он, имея в виду платье.
— Шила у портнихи. Здесь.
— Да ну! — не поверил профессор. — Честное слово, подумаешь, что от Диора! Летом я был в Париже. Зашёл в магазин на Елисейских полях. Тут же подбегает продавец: что угодно? А в зале — ни одной души… Какие платья! Мечта! Я вежливо поблагодарил и вышел.
— Валюты не было?
— Была-а, — протянул со вздохом профессор. — Не для кого покупать…
Лена засмеялась. Валерий Платонович удивлённо вскинул брови.
— Обычно бывает наоборот, — пояснила Лена. — Есть для кого, но не на что.
— Вам идут красивые вещи, Леночка, — сказал профессор. — Вас надо одевать, как куколку.
Лена от таких приятных слов зарделась.
— Думаю, мой муж будет в состоянии…
— Дай-то бог. Хотя наука, увы, занятие не очень рентабельное. Я имею в виду материальное вознаграждение.
— Глеб в этом году станет кандидатом, — с гордостью сказала Лена и, увидев ироническую улыбку профессора, добавила: — И тут же сядет за докторскую.
— Вы знаете, когда я был ещё без учёной степени, мне казалось: вот защищусь, стану кандидатом — деньги некуда будет девать… И что же? Четыре года угрохал на диссертацию! Света, можно сказать, белого не видел. Получил корочки. И вместо восьмидесяти стал получать сто семьдесят!
— А когда стали доктором?
— Четыреста. Но что такое четыреста рублей? Вот, например, вам нужны сапоги. Ведь дешевле ста пятидесяти нет! Я имею в виду сапоги так сапоги…
Арифметика, которую привёл профессор, обескуражила Лену.
— Глеб говорит, что будет писать монографии, а ведь за них платят?
— Милая моя, о чем вы говорите! — покачал головой профессор. — Хорошо платят за художественную литературу. Да и то тем писателям, которые, так сказать, в обойме. Уверяю вас, их не так уж много. А большинство… — он махнул рукой. — Есть у меня знакомый. Поэт. Выпустил за двадцать лет пять тоненьких книжек… Как-то он признался мне, что если бы не зарплата жены, положил бы зубы на полку. А что касается научной литературы… во-первых, очень трудно опубликовать. Во-вторых, платят копейки. А если работа плановая — вообще ничего.
— Неужели все так? — не могла поверить Ярцева. — Ну а вы? Машина у вас?..
— Леночка, я профессор уже семнадцать лет. Консультирую Госагропром. Живу один! — подчеркнул Валерий Платонович. — И потом, бываю за границей. Имею возможность привозить кое-что.
Громко и часто зазвонил телефон. Лена взяла трубку, готовясь высказать мужу все, что у неё накопилось. Но телефонистка жестяным голосом произнесла:
— Ваш абонент в Ольховском районе не отвечает.
— Как не отвечает? — вырвалось у Лены.
— Могу соединить с другим номером. Говорите, с каким?
— Другого нет…
— Что делать с заказом? Снимать?
— Можно повторить? Через полчаса?
— Хорошо, я повторю.
Послышались гудки. Лена стояла в растерянности, продолжая прижимать трубку к уху. Она не знала, что и думать. Почему нет дома даже Златы Леонидовны?
— Леночка, не переживайте, — сочувственно сказал профессор. — Пойдёмте к гостям… Отвлечётесь…
— Да-да… Сейчас… Вы идите, Валерий Платонович, — кивнула Лена, кладя трубку на рычаг.
— Я буду ждать, — улыбнулся Скворцов-Шанявский, покидая кухню.
Лена едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она была почти уверена: все это неспроста. Заговор… Против неё…
Колчин включил магнитофон и прибавил громкость телевизора. Все уставились на экран. Новогоднее представление было на редкость неинтересным. Но другого развлечения не было.
Опять зазвонил телефон. Лена взяла трубку.
— Ольховку заказывали? — спросила телефонистка.
— Да, да! — заволновалась Лена.
— Номер опять не отвечает… Что будем делать?
— Повторите, пожалуйста. Через полчаса.
— Хорошо.
Все напряжённо смотрели на Лену. Ей стало неловко и стыдно перед гостями.
— Гуляют, наверное… В деревне принято ходить из дома в дом, — произнесла она натянуто-весело. — Как насчёт чая?
— С удовольствием, — потёр руки профессор.
Другие тоже охотно согласились.
Ярцева попросила Людмилу помочь ей, и, когда они зашли на кухню, закрыла дверь поплотнее.
— Твой Петя весь кипит, — сказала она негромко.
— Ой, беда с ним! — вздохнула Колчина. — Каждый раз одно и то же! Ну потанцевала разок с другим, так что с этого?
— Ладно, ладно… Не дразни его…
Потом смотрели телевизор, пили чай. Пироги хозяйки шли на «ура».
Федор снова включил магнитофон и пригласил Орысю танцевать. Эрик встал, хотел подойти к Людмиле, но Колчин неожиданно заявил, поднимаясь:
— Лена, спасибо огромное за угощение…
— Как, уже уходите? — удивилась она.
— Ты же знаешь, мама там одна. И Гришка что-то капризничал. Неважно себя чувствовал, — объяснил Пётр, глядя в сторону.
Люда поджала губы. Всем стало неловко.
— Да и мне пора, — сказала Орыся. — На вокзал.
— Мы вас подбросим, — отозвался профессор.
— И вы тоже? — огорчилась хозяйка.
— Пора и честь знать, — улыбнулся Скворцов-Шанявский.
Все гурьбой повалили в прихожую.
Лена тоже оделась: решила спуститься вниз, проводить гостей. Федор бросился в кухню и вернулся со своим портативным телевизором.
— Орыся, возьмите, — произнёс он взволнованно. — На память.
— Нет, нет, нет! — замахала она руками.
— Прошу!.. Я сам сделал… — растерянно умолял инженер.
— Нехорошо обижать, — заметил профессор с улыбкой. — Человек предлагает от всей души.
— Прямо не знаю… — зарумянилась Орыся.
Воспользовавшись нерешительностью женщины, Федя сунул подарок в её кошёлку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34