Не его, Эвриха, — а ведь было, было в ее обрамленном коротко стриженными, похожими на шапочку волосами лице что-то знакомое! Не Аджама — тот вел себя совершенно естественно, в то время как Хамдан…— О Хаг-Хагор! — пробормотал потрясенный аррант. — Значит, они с Хамданом узнали друг друга! Любопытно было бы знать… — Он уставился в спину шагавшего перед ним телохранителя и решил, что по меньшей мере эта его догадка верна.Теперь, после находки чингака в кошеле убитого, он мог со значительной долей уверенности предположить, что теснимый его телохранителями негодяй кричал что-нибудь вроде: «Остановитесь! Именем Кешо!» Но был ли он в таком случае негодяем? Или они убили блюстителей порядка, изловивших воровку, отравительницу, муже— или детоубийцу? Ведь то, что она женщина — увы и ах! — еще не говорит о ее безупречности.— Помоги мне Отец Созидатель, если я по неведению и дурости, вместо того чтобы спасать свой кошель, избавил от заслуженной кары преступницу и убил тех, кто охраняет жизнь и покой обитателей Города Тысячи Храмов… — прошептал Эврих, ясно сознавая, что не обретет покоя, пока не выпытает у Хамдана, что за женщину они выручили из беды.Он вспомнил молящие о помощи, широко распахнутые глаза незнакомки и зябко передернул плечами. Неужели у преступницы и злодейки может быть такой обжигающий, проникающий в самую душу взгляд?Взгляд безвинно страдающей жертвы, подобрал ему наконец определение аррант, и на душе у него чуть-чуть полегчало. Не мог он так ужасно ошибиться. Не столь уж он наивен, чтобы перепутать палача с жертвой. Но разве сам он не был палачом Зачахара? Ничуть, кстати, не походившего на жертву до тех пор, пока не увидел в руках Эвриха натянутый лук, пока длинная стрела не вонзилась ему в грудь по самое оперение… Глава шестая. Подсылы 707-й год от основания Города Тысячи Храмов.1-й год правления Триумвирата
— Это опять твоя подруга? Она кричит каждую ночь. Почему твой лекарь ей не поможет? — спросил Таанрет, прислушиваясь к отчаянным воплям, доносившимся до него, несмотря на то что отведенная Нганье комната находилась в противоположном конце северного крыла особняка.— Уруб сделал все, что мог, — тихо сказала Ильяс. — Она кричит не от боли. Точнее, не от телесной боли. Это взывает о мести ее истоптанная, поруганная душа.— У нее очень горластая душа. Почему бы ей не взывать об отмщении немного потише? — раздраженно поинтересовался желтоглазый. — Пусть твой Уруб даст ей на ночь успокаивающее или снотворное. Уж врач-то, кажется, должен знать, что до любой души можно добраться, воздействуя на тело. Пока она еще с ним не рассталась, разумеется.— Можно, — согласилась девушка, не глядя на беспокойно ворочавшегося среди горы подушек больного, которому уже заметно полегчало, но до полного выздоровления было еще далеко. — До души Нганьи твои настатиги именно так и добрались. Я ведь тебе уже рассказывала, как они это проделали?— Почему это «мои»? Меня там не было. Я не приказывал и не позволял им… развлекаться с твоей подругой. И не могу нести ответственность за все творящиеся в столице безобразия.— Разве? А мне-то казалось, что ты член Триумвирата и это по твоему приказу настатиги рыщут по особнякам Небожителей, ища предлога, чтобы расправиться с их обитателями и вволю пограбить, прежде чем пополнить императорскую казну за счет этих несчастных.Ильяс не желала в очередной раз ссориться с желтоглазым, но он сам нарывался на неприятности и, да поможет ей Нгура, получит их, коль скоро ему так уж неймется.— Если ты называешь то, что твои подонки ветераны сотворили с Нганьей, «развлечением», то тебя не должны смущать ее крики. Вполне естественно, что «развлечение» это ей крепко запомнилось и теперь она переживает его снова и снова в своих сновидениях. Позволив настатигам вести себя в столице империи как в захваченном чужеземном городе, ты догадывался, к чему это приведет, не так ли?— Никто не позволял им и тем более не приказывал убивать и насиловать невинных… — упрямо гнул свое Таанрет, но девушка, рывком поднявшись из низкого, специально принесенного сюда для нее из отцовского кабинета кресла, нетерпеливо прервала его:— Ну конечно же Нганья виновна! Она ведь бросилась защищать свою мать и способна была голыми руками перебить полсотни до зубов вооруженных настатигов! Ах, извини, яр-нуарегов — «ревнителей справедливости»! Ей бы, дурище, радоваться и млеть от счастья, глядя, как дюжие мужики избивают ее маму древками копий, а она… — Ильяс задохнулась от гнева, но тут же взяла себя в руки и саркастически продолжала: — Да и как ее было не избивать? Она же позволила себе заступиться за старого лекаря, вся вина коего заключалась в том, что он всю свою сознательную жизнь исцелял обитателей «Букета астр», равно как и всех прочих обращавшихся к нему за помощью недужных. Сие преступление нельзя было оставить безнаказанным!— Ты не видела, что делали проклятые колдуны с моими соратниками, а этот самый лекарь, быть может…— Это был лекарь! Понимаешь ты, ле-карь! Вра-че-ва-тель! Даже глупая птица не гадит в своем гнезде, а пес — в будке! Если вы перебьете лекарей, люди в Мванааке без их помощи будут дохнуть как мухи! Тебе это в голову не приходило? Ты не задумывался над тем, что даже колдунов нельзя убивать, не доказав предварительно вину каждого из них? Что это люди, твои сограждане, а теперь и подданные, имеющие такие же права, как и ты сам!— Успокойся. Береги дыхание, — холодно посоветовал Таанрет, выдержав достаточную паузу, чтобы готовая ударить его форани чуть поостыла. — Спокойно идущий пойдет далеко, а решать споры криком — удел дураков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130