Тогда они принимаются насиловать раненых девок весьма разнообразными способами.— В таком случае я лучше отправлюсь в «дом веселья», — пробормотал Эврих, поднимаясь со скамьи и стараясь не глядеть в сторону Газахлара, смотреть на коего было по-настоящему страшно.— Останься, недоумок! — тихо проскрежетал хозяин «Мраморного логова», но аррант решительно двинулся по узкому проходу к Обводной галерее. Смотреть, как убивают имевших глупость взяться за оружие женщин, он не собирался. И уж тем более не входило в его планы любоваться тем, что произойдет с ними в случае победы пепонго. На сегодня с него хватит. А если Амаша сочтет, будто он сбежал, опасаясь потерять выигрыш в результате нового пари, так это и к лучшему, подумал Эврих, надевая выигранный перстень на безымянный палец левой руки.Он шел не оборачиваясь и не мог видеть буравящих его спину взоров Газахлара, Амаши и множества других оксаров, но подозревал, что уход его из театра не останется незамеченным. Догадывался он и о том, что одна из множества пялящихся ему вслед пар глаз принадлежит императору. А ежели это и не так, то через день-другой Кешо всенепременно узнает о выигранном им у Душегуба споре, и будет весьма странно, коли у него не возникнет желания познакомиться поближе с наглецом, походя лишившим начальника тайного сыска империи одной из его любимейших цацек. * * * — Кто бы мог подумать, что мы встретимся с тобой в театре Тор-Богаза, в Городе Тысячи Храмов? — изумленно повторил Эпиар Рабий Даор, поднимая сделанный из ствола бамбука стаканчик с пальмовым вином. — Верно, сами боги свели нас с ведомой им одним целью.— Да уж, поистине счастливая случайность, — поддакнул Эврих. — Но как тебя угораздило очутиться здесь? Я слышал, когда войско Кешо подступило к Аскулу, арранты, не желавшие иметь дело с имперцами, отплыли на родину.— Я родился в Аскуле и, сбежав в Аррантиаду, лишился бы не только отчизны, но и состояния. И кому бы я там был нужен? В лучшем случае мне удалось бы наняться приказчиком к какому-нибудь средней руки купцу. А начинать все с начала, в мои-то годы… — Эпиар нарочито безнадежно махнул рукой.Тренькавший на расстроенной дибуле чохыш неожиданно резко ударил по струнам и противным, гнусавым голосом запел: Горбатый однажды жениться решилИ очень тем самым друзей насмешил.Сыскали девицу,Почти что царицу,Ему бы женитьсяДа Богу молиться,«Мне теща не нравится!» — он заявил. Кто-то из посетителей трактира зашикал на излишне шумного певца, другие, наоборот, поддержали чохыша и принялись перетаскивать поближе к нему кожаные подушки. Среди последних были и Хамдан с Аджамом, усевшиеся в некотором отдалении от Эвриха и встреченного им при выходе из театра знакомца, но глаз со своего подопечного не спускавшие.— Какие твои годы? Еще, поди, и сорока нет, а ты уж в старики себя зачисляешь!Глядя на бронзовокожего, широкоплечего, пышущего здоровьем Эпиара, Эврих готов был поклясться, что аскульский купец чего-то недоговаривает. Родина — родиной, а надумай тот перебраться в Аланиол, так прибыл бы туда не с пустыми руками. Как человек предусмотрительный, не мог он исключать возможности того, что имперские войска возьмут в конце концов Аскул, и скорее всего позаботился о том, чтобы своевременно переправить часть своих накоплений и товаров за море. Нет, не случайно Эпиар остался в Аскуле, а затем перебрался в Мванааке. Трусом он, помнится, не был, а Царю-Солнцу нужны чуткие уши и зоркие глаза, дабы быть в курсе происходящего в империи. Занятие торговлей — прекрасное прикрытие для соглядатая, и что бы Эпиар ни говорил вслух, где бы ни родился — аррантом он был до мозга костей и им же до конца своих дней и останется…— Значит, не жалеешь, что остался? По-моему, Кешо недолюбливает иноземцев и чиновники его, надобно думать, пользуются любым предлогом, чтобы тебе подгадить?— Всякое случается. Туго приходилось, пока не выправил я себе за определенную мзду некий пергамент… — Эпиар неопределенно пошевелил в воздухе длинными сильными пальцами. — С ним-то дела как по маслу пошли, но тут, понимаешь, вспыхнуло в Аскуле восстание, возглавил которое небезызвестный тебе Тразий Пэт…
"Прости любопытство и тайну открой,Зачем уродился ты с шеей кривой?" —Спросил я верблюда.И он мне, — о чудо! —Подумав, ответил:"Ты верно подметил.А что во мне прямо, скажи, дорогой?"
От гнусавых завываний чохыша у Эвриха засвербило в ушах, и он, не скрывая раздражения, промолвил:— Угораздило же тебя выбрать «тихое» местечко! Так что ты говорил про Тразия Пэта? Он, если память мне не изменяет, собирался основать в Аскуле обитель Богов-Близнецов?— Эти бродяжки-горлодеры имеют дар любое тихое место в шумное превращать. — Эпиар поскреб в ухе, словно прочищая его от чохышева пения. — Обитель Тразий основал, и до поры до времени имперцы ее не трогали. Ты, наверное, успел заметить — к заморским богам они относятся не в пример терпимее, чем к самим иноземцам. А с островом Толми у Кешо вообще нежнейшие отношения установились. Но наместник аскульский — некто Тахташ — переусердствовал в сборе налогов. Собственной своей волей утроил их и проявил при выколачивании денег из подданных такую жестокость, что настроил против себя всех без исключения. Пепонго, мибу, рахисов, нундожу, обитателей Аскула, траоре и еще десятка полтора племен, живущих на юго-западе. И они, чего он не ожидал, — а следовало бы! — объединились и начали вырезать имперские гарнизоны.— Но Тразий ненавидел кровопролитие. Он не мог…— Видишь ли, какое дело… — Эпиар замялся, разлил по стаканчикам вино и, переждав очередную импровизацию чохыша, нехотя продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130