» А сейчас? «За Родину и Президента!», «За Родину и Грачина». – Я сплюнул. – Лет через двадцать, может, в каком-нибудь фильме и покажут, как идут цепью на пулеметы с таким идиотским криком. И как говорил Грачин, что мальчики умирали с улыбкой на устах, всадил бы я ему грамм тридцать свинца в брюхо и посмотрел, как он бы умирал с улыбкой на устах. Так что такое Родина? Это Президент, который развалил Союз, а потом бросил нас с тобой в одно пекло, в другое, третье. А в личном деле даже отметки забыли поставить. Разве Родина, которая любит своих сыновей, пошлет их на смерть? Разве нельзя было хирургически уничтожить опухоль – Дудаева? Молчишь. Можно, все можно. И мы, и весь мир хлопали бы в ладоши, что так аккуратно все провели. Все можно, если ты не в сговоре с Дудаевым. Патриотизм? Оскар Уайльд, был такой толковый англичанин, сказал, что патриотизм – это последнее прибежище негодяев. Самый главный парадокс заключается в том, что я люблю Россию, люблю эту территорию, но не люблю правительство. А данный парадокс рождает ненависть к понятию «Родина». Трудно жить в стране, которую ненавидишь.
– А зачем ты воюешь? И, на мой взгляд, неплохо воюешь.
– Не подлизывайся. Сам не знаю. Родину защищаю. Парадокс. Дурдом. Здесь все просто. Черные и белые. Индейцы и бледнолицые. Мы защищаем свою Родину, которую они пытаются разорвать. Крыша едет от таких мыслей. Знаешь такой анекдот: приезжает в часть генерал и ходит, проверяет. Потом говорит командиру: «Мрачно у тебя здесь, покрась забор во все цвета радуги». Командир под козырек: «Есть!» Идут дальше. Генерал: «Поставь кровати в шахматном порядке, все веселей будет». Командир опять: «Есть, товарищ генерал!» Генерал: «Ты что, командир, личного мнения не имеешь? Под всякую чушь, ерунду отвечаешь „Есть“?» Командир: «Мнение-то я имею, а вот выслуги у меня нет, а то бы я тебя, генерал, с твоей чушью на хрен послал». Нет у меня, Юра, выслуги. А то бы не было раздвоения личности у меня.
– Так, может, тебе к психиатру сходить?
– И он мне объяснит, что такое Родина и чьи интересы я здесь защищаю? И почему нефтеперегонный завод мы не можем взорвать? А руки так и чешутся. Устроить кому-нибудь большое западло. Вот только если бы восстанавливали потом только они из своего кармана, то было бы хорошо, а то ведь за счет бюджета. Кстати, Юра, ты ведь знаешь, что авиация в первую очередь дотла разнесла местное министерство финансов?
– Знаю, ну и что?
– Давай спорить, что сейчас авиация не дворец Дудаева в темноте долбит и не склады с боеприпасами и казармы духов, а чеченский Госбанк.
– Да ну, вряд ли, – протянул Юрка, – хотя если эти уроды сначала Минфин, а затем, по логике, накануне штурма… Вполне могут. Тем самым они предупреждают, что скоро штурм. Во гады!
– А я о чем. Так что такое Родина, Юра?
– Пошел на хрен. Софист несчастный. Тебе в замполиты надо было идти.
– У меня папа бывший военный, так я от него перенял стойкую антипатию к замполитам, хотя и там иногда попадаются порядочные люди. Редко, но бывают.
– Пошли жрать, а то околеем. Напьемся?
– С радостью, но не получится. Тем более что и день был тяжелый. Вспомни, мы с тобой выкушали по полкилограмма водки на нос, закусывая только «курятиной», и хоть бы хны.
– Было дело, – Юрка мрачно сплюнул. – Бля, во жизнь! Захочешь напиться и не можешь. Приеду домой – нажрусь до зеленых соплей и мордой в салат.
– Точно. В салат. В «зимний». По самые уши. Вот только как бы не захлебнуться.
Мы засмеялись. Когда задаешь глупые вопросы, на которые у тебя нет ответов, и ты ничего не можешь изменить, остается только плыть по течению, держаться за напарника. Мы вошли в кунг. Пашка накрыл стол и поставил в центре открытую бутылку водки.
– Коньяк остался?
– Остался.
– Так ставь его на стол. Радуйся жизни.
Юрка укоризненно посмотрел на меня. Было понятно – неизвестно, доведется ли нам выпить коньяк этот позже, но взгляд его красноречиво говорил, мол, зачем я свои гнилые мысли на бойце вымещаю. Пашка, не убирая водку, поставил коньяк. Я взял, открыл и почти полные налил стаканы. Было дикое желание напиться.
– Поехали! – я поднял свой пластмассовый стаканчик.
Остальные последовали моему примеру. Сдвинули свои «кубки», они прошелестели, темная жидкость коньяка в них заколыхалась, когда мы чокнулись. Опрокинул. Тяжелая, вязкая жидкость потекла вниз. Я зажмурился от удовольствия. Вот она дошла до желудка и начала там растекаться теплом. Принялись закусывать. Молча, без слов. Нечего говорить. Все уже определено, решено без нас. Можно написать рапорт и уехать домой, но такой мысли даже не возникало.
Мы быстро жевали, как только тепло начало в желудке проходить, я разлил остатки коньяка. Юрка быстро взял свой стаканчик:
– У нас что, просто пьянка? Пьем без тостов.
– Нет, мы просто ужинаем, но если хочешь что-то сказать, то говори, но покороче, а то коньяк горячий, а тем более водку, я не пью.
– Я предлагаю выпить, – начал Юра, – за то, что Бог нам помогал раньше. Я хочу выразить общую надежду, что удача нас не оставит и мы выберемся из этого пекла…
– Чтобы через пару лет попасть в новое… – перебил и продолжил я.
– Может, и попадем, но сейчас, а может, и через день, нам предстоит идти на Минутку, и поэтому, Господи, пошли нам удачу. За удачу!
– Юра, ты служишь в армии?
– Ну и что?
– А то, что в армии единоначалие и субординация, а ты, минуя командира, напрямую обращаешься к Богу. За это можно получить взыскание.
–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139