Сам себе пообещал, что выберусь, и сообщу родителям этих солдат, где погибли их дети. Эх, дети, для этого ли вас рожали, растили?!..
— Ну, что, Леха, делать будем? — спросил Андрей шепотом, озираясь, как будто рассчитывал увидеть тех, кто мог нас подслушивать.
— Сваливать будем. Не думаю, что нас будут подслушивать.
— Когда начнем уходить?
— Как стемнеет. Сейчас слишком опасно.
— Тихо будем уходить или громко? — Андрей был очень напряжен.
— Громко это как?
— У меня же есть взрывчатка в фотопленках.
— Ты в своем уме, умник! Успокойся, насколько сможешь. Тихо с темнотой начнем пилить решетку.
— Чем мы ее будем пилить? Пальцем что ли?
— Смотри.
Я расстегнул пряжку брючного ремня, вытащил ремень, а уже из ремня вынул пилки по металлу с алмазным напылением. Спасибо мужикам, помогли с оборудованием. Дай бог, чтоб эти пилки сработали как надо. Всего их было шесть, с различной конфигурацией и длиной зубьев. Для удобства на концах полотен были сделаны утолщения. Сами полотна были в два раза уже, чем обычные, бытовые.
Я лег на солому и стал ждать наступления темноты. Руки за голову, глаза закрыл. Спать все равно не удастся, слишком много мыслей и страшно от всего этого! Есть не хотелось, надо просто отдохнуть, может, что-нибудь полезное в голову придет.
Сейчас самое главное, чтобы нас никто не трогал и не переводил в другие помещения, не говоря уже про подвалы. Оттуда бежать было бы уже сложнее. Нас никто не тревожил, а мы не привлекали к себе внимание требованиями, типа, хотим в туалет или требуем суда над чеченскими военными преступниками. Ничего этого не было. У духов своя свадьба, а у нас — своя.
Тут в голову пришло, что у духов наши радиозакладки. Собрал сканер. Слушаю. Что-то говорят.
— Андрей, ну-ка, послушай, о чем «черти» гутарят.
Рабинович взял сканер, долго слушал.
— Ничего хорошего.
— Подробности.
— Ужинают. Попутно обсуждают, что с нами делать.
— Они еще не решили?
— Как же, не решили! — тон у Андрея саркастичный. — Уже решили. Рабы мы у них. Просто сейчас решают, на каких работах нас использовать. Выдвигаются различные предложения. Обсуждаются. Но ждут эмира. Он примет решение. Также считают, что нужно тщательно скрывать от соседних тейпов, что у них заложники. Отберут.
— Понятно, — я вздохнул.
Одно дело подозревать, что ты стал рабом, другое — знать наверняка.
— Еще есть что-нибудь интересное? — спросил я.
Ничего. Жена эмира с младшим сыном собираются завтра, после приезда командира поехать в Россию за покупками. Выделен охранник, он же водитель. Потом снова все по новой. Кого и как использовать. Тебя, кстати, собираются на тяжелых работах заставить работать. Говорят, что ты сильнее и выносливее.
— Опять, Андрей, ты отмазался. Еврей везде еврей. Не обижайся — шучу. Стандартное мышление.
— Что делать, Леха?
— Ничего. Ждать темноты, а там ноги в руки и ходу, насколько позволит обстановка и силы.
Молча мы лежали на соломе, уставившись в не побеленный потолок нашей тюрьмы. Будем надеяться, временной. Ворочаясь с боку на бок, дождались, когда стемнеет, по осени темнело рано. Только солнце скрылось за сопкой и все, опустилась темнота. Небо в Чечне низкое, звезды обычно крупные, но сегодня нам везло. Не было ни звезд, ни луны, ни месяца. Низкие тяжелые тучи закрыли небо, лишь бы не было осадков — и все нормально. Тихо уйдем, без шума и пыли.
Пока еще что-то было видно на улице, начали смотреть в окна. Поблизости никого, все, кто шарахался во дворе, ушли в дом. Ну, с богом!
Выбрали окно, выходящее на огород, и начали пилить прутья. Всего было по четыре горизонтально и пять вертикально. Итого нам предстояло сделать восемнадцать распилов. Наше счастье, что это была обычная арматура. Если бы духи не пожалели денег и выковали эту решетку, то хрен бы мы ее перепилили.
Начали! В тишине визг полотен, казалось, раздавался на всю округу. Дело спорилось. Импортные полотна вгрызались в наш мягкий металл как нож в пластилин. От напряжения пот лился ручьем, в глазах плясали огненные пятна. Руки ободрал в кровь, рукав куртки порвал, к черту, быстрее, быстрее! Темп, темп, работаем, Алексей, работаем. Пыль скрипит на зубах. Хочется пить. К черту! Только пилить! Время работает против нас! Только пилить, пилить! Потные пальцы соскальзывают с утолщений, одна пилка у меня сломалась. Не такой уж и мягкий металл. Беру другую, сломанные полотна — в карман, могут и пригодиться.
Андрей также трудится рядом. Ему не надо объяснять, какие последствия нас ждут, если не удастся удрать. Можно, конечно, и взорвать к чертовой матери двери этого сарая, взрывчатки еврейской хватит, но это уже совсем крайний случай. А сейчас пилить! Самое неудобное — пилить прутья, расположенные сверху. Толком ничего под ноги не подставить, приходиться вставать на носки, тянуться вверх. Сразу затекают спина и руки, металлическая пыль сыпется на лицо, прилипая к потной коже, стекая по телу, вызывает страшный зуд. Во рту все пересохло, хочется пить.
Хр-рум! У Андрея тоже сломалось полотно. Ничего, осталось всего четыре прута. Пилим, Андрюха, пилим! Мы с тобой желаем свалить отсюда, поэтому пилим. Андрей пониже меня ростом, ему нижние прутья, и боковые, до которых он может дотянуться. Мы часто мешаем друг другу. Рабинович несколько раз ударил меня локтем в живот и в бок. Я тоже не остаюсь в долгу, пару раз по голове и по плечу моему напарнику достается. После удара только потираем ушибленные места, никаких извинений, пилим!
Остался последний прут. Я быстро его перепиливаю. Если бы существовали соревнования по перепиливанию решеток, то мы бы стали чемпионами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99