— Значит, отыскиваются следы и к «кабанам», — не удержался я. — Каким образом удалось узнать об этих операциях?В смотровое зеркальце я видел, как Поль Батист улыбнулся.— Мой молодой друг, я составил программу не только для вас, но и для себя. Я вам уже говорил, что наши поиски, к сожалению, осложнены, и, пока мы не выясним некоторых подробностей, я затрудняюсь сказать что-либо определённое. Пока мы будем выполнять нашу сегодняшнюю программу. Перед нами объект номер два.Машина свернула в сторону длинного сквера, в дальнем конце которого высился огромный белый куб. Он поднимался над лесом, над полем как нечто потустороннее.— Мы прибыли к монументу, воздвигнутому в память американских солдат, погибших в боях за Арденны, — начал президент, едва мы вышли из машины. — Этот монумент является одной из достопримечательностей Льежа, и я приглашаю вас осмотреть его.Гигантский орёл, высеченный на фасаде куба, отбрасывал резкие тени на женские фигуры, изображающие скорбь. За кубом открылось обширное поле, щедро усеянное белыми крестами. На каждом кресте вырезано: кто, когда, где? Все зафиксировано на могильной плите, и вся жизнь уместилась в одну строку: имя, дата, место.Кресты стояли тягучими рядами, казалось, они растворялись в бесконечности. Поле было безлюдным и тихим. Звёздно-полосатый флаг вяло колыхался на мачте. И тут я заметил тёмную фигуру, одиноко затерявшуюся среди крестов и выделяющуюся на фоне их равнодушной одинаковости своей подломленной болью. Женщина стояла на коленях перед крестом и трудолюбиво молилась. Она пересекла океан, пробралась сквозь людские толпы и сутолоку вокзалов к заветной точке: сектор А, седьмой ряд, место двадцать второе. Она бестрепетно осталась наедине с этим сонмом крестов. А строка заполнена чётко на белом кресте: имя, дата, место — ей сообщили все, что надо сообщить, и мать не ведает предательских сомнений, душа её покойна, долг исполнен. Но боль-то, боль навеки запеклась и в этом сердце: почему именно он, а не другой? Почему мой, а не чужой? О чём он думал перед тем, как упасть на чужой земле? Разве хотел он оборачиваться крестом? Но это уже из другой оперы, кресты вправе промолчать, и безропотно застыла среди них фигура женщины.Голос фрау Шуман вывел меня из задумчивости.— Мсье де ла Гранж просит обратить внимание на то, что эти кресты образуют в плане тоже крест. Если вы посмотрите на это поле с самолёта…— Сколько же здесь крестов?— Четыреста шестьдесят два, — ответил президент. — Америка — богатая страна, — продолжал он с грустной улыбкой. — Только в одной маленькой Бельгии американцы воздвигли шесть мемориалов и монументов в память своих солдат. А у бельгийского правительства нет средств на монументы, мы вынуждены обходиться собственными силами. Американцы же могут позволить себе не только пышность, но и торжественность. Обратите внимание на акустику этого памятника…Мы уже входили внутрь куба, шаги наши гулко отпечатывались под сводами. Поль Батист перешёл на полушёпот, но голос многократно усилился, отозвался под потолком, вернулся к нам и снова повторился: а-аа-ааа, — затихало и растягивалось эхо.— Это голоса мёртвых, — шептал президент. — Они переговариваются между собой и напоминают нам о прошлом.— О-оо-ооо, — отзывался потолок, с каждым разом все тише и тоскливее.— Да, — сказал я, когда мы вышли на свежий воздух и президент спросил, каково моё впечатление о монументе. — Величественно и впечатлительно, только я не думаю, что монумент Неизвестному партизану хуже. Скромнее — да, но не хуже.— Наши монументы скромнее, вы правы, — согласился он, — но в них вложено больше сердечности.Теперь самый раз подступиться к прежнему разговору, который уже прерывался дважды.— Ваша задача неизмеримо сложней, но и почётней, — начал я. — Какое щедрое сердце надо иметь, чтобы с такой неутомимостью служить своему делу! Вы человек с щедрым сердцем, мсье президент!Фрау Шуман перевела. Президент был растроган.— Я только исполняю свой долг, — говорил он, ласково поглаживая руль. — У меня активные помощники, без них я ничего бы не сделал.— Нет, нет, не пытайтесь разубедить меня, — продолжал я. — Это же невозможно представить: найти живого свидетеля после того, как не осталось никаких следов. И сколько лет прошло. Нет, тут не активные помощники, тут мало одного щедрого сердца, тут нужен аналитический ум.И он не устоял:— О, пока что мы узнали очень и очень мало. Этот человек живёт в Льеже, но адрес его неизвестен. Возможно, и имя сейчас у него другое. Но нам почти точно удалось установить, что он имел какое-то отношение к группе «Кабан», вероятно, даже входил в неё. Но участвовал ли он в последнем бою на мосту? Этого мы ещё не знаем.— Кто же он?— Его зовут Матье Ру. Во всяком случае, так звали тогда.В точку угодил президент Поль Батист. M и R — вот он где оказался. Он входил в группу и остался в живых. И когда мы встретимся, Матье Ру, я задам тебе мой вопрос. Но спокойно, спокойно, держи правильный курс, штурман. На белом могильном камне появилось первое имя. А мы ещё до Льежа не доехали.— Удивительное совпадение, — сказал я с улыбкой. — Примерно так я и думал, мсье президент. Посмотрите-ка на этот предмет, который мы нашли в хижине «кабанов», — я достал из папки нож и протянул его через сиденье президенту. — Что вы на это скажете?Президент принял нож и замедлил ход, прижавшись к обочине. Он даже перчатки снял, разглядывая нож и крутя его в пальцах.— Мне кажется, я где-то видел точно такой же нож. — Он задумался. — И совсем недавно. Буквально этим летом. Точно такой же рисунок. Я вообще питаю слабость к монограммам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107