Насколько он мог судить, гадж, даже не заметил удара.
Краем глаза Рикус увидел, как оканчивающееся розовыми кольцами брюхо
начало изгибаться, приближаясь к нему. Он что есть силы ударил в него
ногами и откатился в сторону. Раздалось громкое шипение, но на сей раз
гадж промазал. Мул затаил дыхание. Нанося молниеносные удары направо и
налево, Рикус вырывался из-под панциря чудовища. Он отбивал пытающиеся
вцепиться в него ноги...
Алые лучи восходящего солнца вновь коснулись его лица, и Рикус,
наконец-то, позволил себе глубоко вдохнуть. Он увидел Садиру и других
рабов, стоявших на стене совсем рядом со спускающейся на арену веревкой.
Вокруг них столпились стражники, которые, забыв обо всем наблюдали за
боем.
Мул вскочил на ноги.
- Со мной все в порядке! - крикнул он, отбивая нацеленные ему в живот
удары черных суставчатых ног.
С неожиданной для него подвижностью гадж развернулся, и Рикус
оказался лицом к лицу со жвалами чудовища. Мул сделал изящный финт, и
острые зубья и крюки сомкнулись там, где его уже не было. Проскользнув
вперед, Рикус нанес серию быстрых мощных ударов по белой упругой голове.
Гадж в ответ хлестнул своим волосатым щупальцем.
Словно раскаленное железо коснулось груди и рук гладиатора. Мул
закричал и попытался отпрыгнуть в сторону. Ноги задрожали. Ослепляющая,
непереносимая боль как обручем охватила могучую грудь. Отчаянным усилием
Рикус заставил двигаться свое не желающее подчинять тело. Сведенные
судорогой мускулы сделали, что смогли, и Рикус почувствовал, как его тело
завалилось назад. Еще немного, и он упадет на спину. Тогда все...
Собрав волю в кулак, мул сделал шаг и удержался-таки на ногах.
Казалось, они окаменели.
Спрятав голову под панцирь так, что торчали только глаза, гадж
выставил вперед широко раскрытые жвалы. Рикус отшатнулся и поднял внезапно
ставшие ватными руки. В следующий миг могучие челюсти вцепились в тело
мула. Крючья вошли в живот Рикуса и сильная, всепроникающая боль охватила
его.
Гладиатор не пытался вырываться. Даже ослепленный невыносимой болью,
он понимал, что сражаться со жвалами бесполезно. Он перехватив палки,
словно это была пара огромных кинжалов, и со всего размаху всадил в
ближайшие к нему глаза чудища. Красные фасетчатые глаза лопнули. Судорога
пробежала по огромному телу гаджа. Но жвалы не разошлись. Наоборот,
сомкнулись еще сильнее.
Рядом с мулом появилась Ниива с копьем одного из стражников. Как
сквозь густой туман Рикус слышал невнятные крики взбешенного Боаза. Копье
Ниивы уже опускалось на голову гаджа, когда чудовище небрежным движением
щупальца вырвало оружие из рук женщины и отшвырнуло его в сторону.
Справа от гаджа, как из-под земли, возник Яриг, а вслед за ним и
Анезка, присоединившиеся к сражению, как успел подумать Рикус, не ради
него, а ради своего партнера. Гном нанес точный удар в голову зверя, а
Анезка, пользуясь суматохой, вонзила свое копье туда, где у обычных
животных находится шея.
На эту новую, неожиданную атаку, гадж отреагировал быстро и
решительно. Используя тело мула как палицу, он несколькими точными ударами
сбил спасателей с ног.
Сквозь огненную пелену, застилавшую глаза, Рикус увидел Садиру,
подбиравшуюся к беснующемуся чудовищу. Она была без оружия.
- Уходи! - закричал он, до глубины души удивленный тем, что девушка
была готова рискнуть жизнью в бесплодной попытке спасти его,
гладиатора-неудачника.
Гадж тряс мула так сильно, что никто не смог бы угадать, что означал
вырвавшийся из груди гладиатора вопль. Рикус снова попытался ударить по
глазам, но волосатые щупальца перехватили его руки, обвились вокруг
запястий, и новая волна ослепляющей боли захлестнула мула. Судороги
сотрясали его тело. Рикус кричал, пытаясь разорвать державшие его
щупальца, но руки ему уже более подчинялись.
Третье щупальце обвило голову мула. Словно само солнце вспыхнуло в
его мозгу. И мир взорвался ослепительно белой всепроникающей болью. Рикус
уже ничего не слышал. Ничего не видел. Он чувствовал, как работает его
грудная клетка, набирая воздух для новых и новых воплей, и только.
Внутри его головы, на белой меловой равнине, ставшей миром Рикуса,
появились крохотные, с ноготь размером, жучки. Каждый - точная копия
гаджа. Спокойно и неторопливо они подбирались к вершине высящейся на
равнине горы - поверхности мозга Рикуса. Вот они принялись за еду.
Маленькие гаджи вгрызлись в его сознание, оставляя за собой тончайшую
паутину боли, понемногу сплетающуюся в густую сеть, обволакивающую все
кругом.
Эта сеть затягивалась все туже, и страхи мула, его память, его
желание сражаться и мечты о свободе понемногу растворялись, словно сон.
Вскоре он уже не знал и не мог знать ничего, кроме мучительной агонии
сгорающей заживо плоти. Он чувствовал лишь горький запах своих, ставших
уже совершенно непонятными, страхов и сухой пепел разлетающихся мыслей.
А потом исчезло и это. Остался лишь долгий, бесконечный, бесплотный
полет в черное, как пустота, забвение.

2. КОЛДУНЬЯ
Рикус перестал кричать.
Палки выпали из внезапно ослабевших рук мула. Плечи безвольно
опустились, а глаза закатились так, что исчезли зрачки. Гадж торжествующе
поднял жвалы, демонстрируя неподвижное тело гладиатора. Одно волосатое
щупальце по-прежнему обвивало голову мула, не давая ей упасть на грудь, а
два других крепко держали Рикуса за запястья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91