— Пойдем, — сказал старатель. — Ты ведь слышала, что сказал Эль Хефе. Наша группировка сидит по ту сторону костра.
Но тут вперед выступил Пелон.
— Подожди, — сказал он. — Я выразился четко: моя группа там, твоя — здесь. О девушке не было сказано ни слова. Тебе, Маккенна, надеюсь, не надо напоминать, что женщин решено было в расчет не брать.
— Ничего подобного, — заспорил бородатый старатель. — Мы пришли к согласию не считать их при равном количестве людей с каждой стороны.
— А какая разница?
— Разница в том, что так как нас меньше, она автоматически становится одной из нашей группы. Потому что белая. И, следовательно, с белыми и поедет.
Маккенна не очень понимал, почему так уперся, когда только что согласился с Беном не нажимать на Лопеса. Но что-то в нем перевернулось в тот момент, когда он взял девушку за руку, а она на него взглянула и стиснула тоненькие пальчики. Этот физический контакт и ответное рефлекторное пожатие наполнило Маккенну небывалой силой. И сейчас, высказав свой ультиматум и увидев безудержную злость, зажегшуюся в звериных глазках Пелона, он спросил себя: ну почему во имя рассудительной предусмотрительности он, благоразумный, трезво оценивающий любую ситуацию, практичный Глен Маккенна позволил выплеснуться звериной злобе бандита, способной навлечь на всех неисчислимые бедствия?
В бездонной тишине, последовавшей за столь бесцеремонным вызовом, Маккенна внезапно получил нежданную поддержку.
— Конечно, она с нами! — прорычал человечек с крысиной физиономией. — А какого черта ты ожидал? Что она поедет с вами?
Хотя, конечно, маленький старатель не знал Пелона Лопеса лично и потому не мог представить, в какую беду вляпался, он вел себя всего лишь согласно кодексу чести Западных границ.
Бен Колл не пошевелился. Канадец Дэплен тоже. Зато Глен Маккенна неуловимым движением подвинулся к Вахелю и мягко сказал Пелону:
— Так что скажешь, хефе? Ты ведь у нас предводитель.
Лысый полукровка по-гномьи взглянул на него, посмотрел с ненавистью, под которой просматривались алчность и корыстолюбие, — Маккенна это ясно видел, потому и не испугался.
— Пока ты размышляешь, что лучше сделать: убить нас здесь или подождать, пока мы приедем в Сно-та-эй, — сказал он, — подумай также о том золоте, которое блестит на поверхности в жарких лучах солнца, и о том, которое лежит на глубине нескольких дюймов под землей. Только получше думай.
Пелон задергался. Апачская кровь взывала к кровопролитию, но испанская оказалась чересчур жадна до золота, поэтому языческая религия его матери совершенно растворилась в отцовской алчности. Конкистадорские корни не смогли удержать тонкий слой апачской земли. Пелон Лопес запрокинул назад уродливую морщинистую голову. Сухой скучный вибрирующий смех положил конец затянувшемуся молчанию. Бандит обнял Маккенну за плечи.
— Маккенна! Омбре! Амиго! Мы же компаньоны! Разумеется, девушка останется с вами. Неужели ты не понял шутки?
Маккенна с трудом перевел дух.
— Конечно, понял, — наконец ответил он, — конечно. Спасибо за развлечение.
— А, ерунда, — махнул рукой великодушный хозяин. — А теперь давайте все-таки обсудим положение. Амигос, мучачос, омбрес, мухерес! Мы едем в Сно-та-эй, чтобы забрать оттуда все золото, что свалено в Руднике Погибшего Эдамса. Давайте-ка сядем вместе, и вы поведаете своему бедному хефе, как ему вести себя в пути, который перед нами лежит…
Маккенна снова подошел к девушке и взял ее за руку. Они не сказали друг другу ни слова, но это было не обязательно. Рукопожатие объяснило все.
ДЫМОК ОТ КОЛЬТА
Главной проблемой, которую следовало решить незамедлительно, были, разумеется, солдаты. «Нежданный привал»— тайный апачский оазис в пустыне Спаленного Рога был очаровательным, но опасным местом. Извилистая трехмильная тропа, спускавшаяся отсюда к Яки-Спринг, была единственным входом, но также и единственным выходом с прелестного горного лужка, где индейцы иногда отдыхали и кормили лошадей. Именно поэтому, объяснил Пелон, апачи нечасто пользовались тупичком. Если бы о тайне оазиса прознал враг, лужок бы превратился в западню. Пелон пользовался этим уголком лишь в тех случаях, когда не опасался погони и если по соседству не ошивались белые. Внезапное появление негритянской кавалерии, шедшей по следам возвращавшихся из Джила-Сити, создало исключительную опасность для небольшого отряда.
— Друзья, — сказал Пелон, воздевая руки к небу, — мы должны что-то предпринять по поводу этих проклятых черных солдат, засевших у выхода. Когда наступит утро, они станут рыскать по округе, разыскивая Беша и остальных. И скоренько на нас наткнутся. Не забывайте, что ими руководит очень белый офицер, на поводке у него сидит разведчик-помесь трех четвертей апача с четвертью белого. Некоторым из нас известен этот молодчик — даже чересчур хорошо. Зовут его юный Микки Тиббс. Отцом его был тоже Микки Тиббс — наполовину белый, наполовину апач — жуткая сволота. А матерью — чистокровная мескалерская скво. Ее разыскивали за убийство двух мужчин, которых она придушила одеялами, чтобы завладеть старым мулом и куском бекона. Вот была Хеш-ке так Хеш-ке, ничего не скажешь, и этот юнец Микки весь в нее — подлее не придумаешь. Хуже необъезженного мустанга. Совсем мальчишка, но такая зараза, что не приведи Господи! Когда встанет солнце, он обязательно отыщет тропу сюда. А возможно, он ее и так знает: влил в какого-нибудь мескалерского родственника пинту тулапай и все выведал.
Пелон вздохнул и покачал головой.
— Спросите Беша, — обратился он к остальным. — Пусть подтвердит то, что я вам сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73