Ему очень не хотелось расставаться с оружием, так как неизвестно, что его ждет в городе, но еще более нежелательны были проблемы с полицией. Да и патронов почти что не оставалось.
Капитан вышел на окраину города. Идти по укатанной улице стало намного легче. Прохожие в такой поздний час не встречались. Спереди доносились звуки музыки из какого-то ресторанчика, и он побрел по направлению к нему, едва ощущая отмороженные руки и ноги. На стене висел термометр, который показывал минус двадцать по Фаренгейту. Мороз казался еще более лютым из-за сильного ветра.
Капитан остановился у ресторанчика, откуда гремела музыка в стиле “диско”. Обледенелые деревянные ступеньки, ведущие к двери, освещались причудливым фонарем, выполненным в стиле 90-х годов прошлого века. Фрост с трудом забрался по ним наверх и еле сумел негнущимися пальцами повернуть ручку и толкнуть дверь внутрь.
Хэнк сразу был оглушен громкими аккордами. Он сделал несколько шагов и, морщась от боли, стянул лыжную шапочку, закрывающую лицо. Вместе с ней упала на пол и повязка. Он заковылял вперед. Танцующая в зале публика остановилась. Женщина, к которой он подошел, в длинном, сверкающем, дорогом вечернем платье, посмотрела на него с изумлением и в страхе поднесла руки к лицу, увидев безобразный шрам на месте левого глаза. Она в ужасе закрыла рот, но не закричала, а лишь отступила назад и прислонилась к стене, едва не уронив зеркало в причудливой раме.
Фрост проследовал мимо перепуганной женщины в глубь танцевального зала и от тепла, запаха разгоряченных тел и яркого света в голове у него все поплыло. Он покачнулся и с шумом упал лицом вниз на ступеньку небольшой сцены. Раздались перепуганные женские крики. Хэнк хотел попросить их замолчать, так как ему не была слышна музыка, но не успел и погрузился в темноту.

Фрост открыл глаз, поднял руку к голове, раскалывающейся от боли, и увидел в ладони свою повязку. Самое главное — пальцы шевелились, они еще немного покалывали, но имели вполне нормальный цвет и, значит, гангрены можно было не опасаться. Он приподнялся и подвигал ногами и ступнями — те повиновались. Хэнк с удовлетворением откинулся на подушку и почувствовал, как от напряжения закружилась голова. Через несколько минут он снова открыл глаз. В восьми футах над ним нависал грубый бетонный потолок. Повернувшись, капитан с удивлением увидел, что кушетка, на которой он лежит, находится в небольшой нише, загороженной толстой металлической решеткой.
— Интересно, в какое это я дерьмо вляпался? — пробормотал он.
— Что ты там сказал, американец? — неожиданно раздался громкий голос с сильным немецким акцентом, похожим на тот, который был у оператора подъемника.
Хэнк приподнялся на локтях и увидел по другую сторону решетки офицера полиции, сидящего за пустым столом и листающего журнал с фотографиями девочек. Фрост с трудом сел на постели и прислонился спиной к холодной стене.
— Я сказал — дерьмо, по-немецки это будет, по-моему, “шайсе”.
Полицейский понимающе кивнул и снова углубился в журнал.
Капитан покопался в карманах, нашел сигареты, но зажигалка пропала.
— Эй, — окликнул он офицера, — спичек не найдется, приятель?
Тот повернулся, пожал плечами и, положив журнал на стол, подошел к камере.
— На, можешь оставить себе, только не устрой самосожжение, — сказал он, вручая Фросту коробок спичек.
Хэнк кивнул, прикурил, повернулся к стене и надел повязку на глаз. Полицейский остался стоять у решетки, с интересом поглядывая на него.
— Слышишь, американец, я понимаю, что это не мое дело, но как ты умудрился потерять глаз?
— Что? Глаз? — усмехнулся Фрост.
— Ну да, кто тебе его выбил?
— Ну, о чем тут рассказывать, история довольно печальная, — заговорщически начал капитан. — Хотя после нее я, конечно, засадил в тюрьму владельца фабрики по производству рубашек и зажил припеваючи. Давно это было. Решил я жениться, пригласили всех родственников со стороны невесты, всех моих друзей и старых товарищей по оружию. Я даже купил себе смокинг, невеста помогла выбрать. По крайней мере, она считалась невестой до того, как произошла эта страшная трагедия. Несчастье случилось в день свадебной церемонии. Клауделия — так ее звали — выглядела словно фея в белом кружевном платье. Ах… И вот мы стояли перед священником, и моя невеста уже приготовилась сказать: “Да, согласна”, как вдруг пошел дождь. Да, я забыл сказать, венчание происходило на открытом воздухе, потому что Клауделия очень любила заниматься всем на природе. Ха-ха-ха. Так вот, пошел дождь, но мы решили закончить церемонию, оставалось совсем немного. Священник уже завершал венчание и готов был объявить нас мужем и женой, как вдруг хлынул настоящий ливень. Воротник моей рубашки промок и неожиданно стал быстро давать усадку. Я даже не успел расстегнуть верхнюю пуговицу, а лишь повернулся к Клауделии, как произошло ужасное несчастье. Воротник так сжал мою шею, что от напряжения левый глаз вылез на лоб и упал прямо в букет невесты. Ну, об остальном ты можешь догадаться сам. Меня тут же отвезли в больницу и, в конце концов, спасли жизнь. Но Клауделия была так потрясена происшедшим, что как мне потом говорил психиатр, у нее развился патологический страх по отношению к мужчинам, носящим рубашки. Вскоре она вступила в общество нудистов. Бедная Клауделия, — вздохнул Фрост. — Я недавно слышал, что ее новый дружок решил надеть свитер с узким горлом и умер от удушья.
Капитан взглянул на полицейского, тот, не отрываясь, смотрел на него с озадаченным видом.
— Это все правда, американец?
— О, да, — подтвердил Фрост, кивнув головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42