Зачем незнакомый человек будет так пристально глядеть на них. Видимо, это, все же, тот. Но если это тот, это не может быть простой случайностью. Значит, он следил за ними. Значит, ему что-то от них нужно. Может быть, они опять затеяли что-то недоброе. Надо быть все время с Катей. А, может быть, поделиться своими подозрениями с Аркадием Юрьевичем? Как, однако, не хочется беспокоить его, снова нарушать его хорошее настроение, его покой, который он только-только начал обретать. И все же Андрей твердо решил поговорить с ним, он не имел права молчать, слишком уж серьезными последствиями могла быть чревата эта встреча.
Когда они вышли из электрички на платформу, становилось уже довольно жарко. Но они сразу же вошли в прохладный сосновый бор, запахло хвоей, подул свежий летний ветерок, и на душе стало как-то легче. Аркадий Юрьевич оживился, стал что-то рассказывать из своей молодости. Рассказы были довольно забавные, Катя и Андрей слушали и смеялись.
А вот и он - роковой мост... Как жаль, что его никак не минуешь на пути к даче. Голос Корнилова дрогнул, но он продолжал говорить. Потом замолчал на мгновение, приостановился.
- Вот оно, проклятое это место, - тихо произнес он. - Вот оно...
Зорич невольно взглянул на Корнилова. Он был поражен выражению его лица. Он ждал грусти, слез в глазах, а увидел выражение бешеной ненависти, глаза его сузились, даже как-то побелели, зубы были плотно стиснуты, кулаки сжаты, даже шрам на правой половине лица словно налился кровью. Он поставил спортивную сумку на землю и стоял со сжатыми кулаками, молча, глядя куда-то в сторону.
- Вот оно, - сказал он в третий раз. - Пошли, однако. Нечего нам тут делать.
Все трое молча отошли от рокового места и направились к даче. Открылась отсыревшая дверь. Вместо жаркого июльского воздуха на них пахнуло холодом и сыростью. Отопление было отключено, и первым делом они открыли настежь все окна.
- Давайте, вытащим стол на улицу, - предложил Корнилов. - Андрей, ты вот поруби дрова, будем жарить шашлыки. Я мясо вчера замариновал в белом вине. А пока попьем чайку на свежем воздухе. А убираться в доме завтра будем.
Быстро взялись за дело, и вскоре они уже пили чай с пряниками в тени деревьев, а рядом, в мангале, потрескивали березовые дрова.
- Ну неужели здесь мы хуже погуляем, чем в каком-то гнусном кабаке? спрашивал Корнилов. - Тем паче, что и цены сейчас там лютые... Это раньше я любил ходить по ресторанам, - мечтательно вспоминал он. - Мы с Машенькой столько их обошли... Спокойно было, уютно... Что "Националь", что "Славянский базар", "Прага", "Берлин". А "Арагви"? Какая была там кухня? Да что "Арагви"? "Риони" на старом Арбате ничуть не хуже был кафешник. Такое сациви, такие шашлыки! А что сейчас? В кабаках одни бандиты, а от цен всякий аппетит пропадет. Помню, в семьдесят втором мы с приятелем на двадцать два рубля поужинали в "Национале" с икрой, водкой, шампанским и чудесным филе с кровью. И было мне тогда двадцать лет...
- Не нравится вам наше время, Аркадий Юрьевич? - подзадоривал его Зорич, подмигивая Кате.
- Разумеется, не нравится, - улыбался Корнилов. - Это время воров и скотов. А у меня оно тоску вызывает, и только.
- А прошлое время лучше было?
- А у нас любое время хуже, Андрюша. Раньше - хуже, теперь ещё хуже а потом тоже будет хуже... Порочный круг...
- Пессимист вы, однако, Аркадий Юрьевич.
- В чем-то пессимист. А в чем-то вовсе нет. В жизни есть так много интересного, - улыбнулся Корнилов, глядя куда-то в сторону, и почему-то его улыбка показалась Зоричу настолько зловещей, что он даже вздрогнул...
Когда он пошел в дом за шашлыками, Катя поделилась с женихом своими впечатлениями о поведении отца.
- Какой он стал необычный в последнее время... Раньше он таким не был.
- А я думал, он всегда был такой.
- Что ты? Он до маминой смерти был такой замкнутый, а в последние месяцы перед её гибелью они вообще вели себя так странно, словно их обоих что-то мучило. А потом он просто ушел в себя, сидел сиднем часами, днями. Бывало, зайдешь в кабинет, а он сидит, смотрит на мамину фотографию и молчит. Не плачет, просто молчит и смотрит. А вот с этой весны он совершенно переменился, воспрял духом и стал такой ироничный, остроумный. Как будто что-то с ним произошло. А порой с ним бывает даже страшновато. Я не могу уследить за его потоком мысли. Все рывками какими-то, душевными импульсами.
... На столе дымились шампуры с шашлыками, по бокалам было разлито вино "Киндзмараули"...
- Выпьем за вас, ребята, за ваше счастье! - поднял бокал Корнилов. За то, чтобы ничего не мешало вашему счастью. - При этом он несколько помрачнел, но тут же вновь улыбнулся. - Да ничего мешать и не будет! Все будет отлично!
... Когда представился случай, Андрей рассказал Корнилову о том, кого он видел утром на автобусной остановке около их дома.
- Надо же, - как-то равнодушно произнес Аркадий Юрьевич, не проявляя ни малейшей тревоги. - А я и не заметил. Подслеповат стал...
- И что вы по этому поводу думаете?
- Что думаю? - усмехнулся Корнилов. - Да ничего особенного. Ты, Андрей, по молодости своей полагаешь, что счастье дается просто так, задаром. А на самом деле за него надо платить. Так вот, я хочу, чтобы вы сначала заплатили, а потом были счастливы. А вот у меня все получилось наоборот. Сначала счастье, а потом расплата.
Андрей поежился от его жестоких слов, произнесенных так запросто.
- Что вы имеете в виду?
- А вот что, Андрей... Вот что я должен тебе сказать. Ты хороший парень, и я верю, что ты настоящий мужчина. У нас была прекрасная семья, моя покойная Машенька была самой красивой, самой умной и доброй женщиной в мире. Теперь она уступила место нашей Катеньке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137