— Хотите узнать, как работает аппарат? — серьезно спросил Свейн и посмотрел на часы. Ему нужно было заехать в одно место. Роуз Педерман забраковала шестерых рентгенологов, и этому нужно было положить конец.
— Да, хочу, — ответила она упрямо.
— Ладно. Миссис Педерман, это обследование, которое вам собираются сделать, называется магнитно-резонансной интроскопией. Этот метод отличается от метода компьютерной томографии тем, что делает поперечный снимок черепа. Вместо того чтобы использовать фотовольтанические методы, мы используем магнитную энергию, которая равномерно распределяет поступающий электрический ток по голове, и дает нам возможность получить трехмерный снимок вашего черепа.
— Что?
— Магнит, установленный внутри аппарата, сообщает телу электроток, миссис Педерман, и благодаря этому мы получаем полную картину того, что происходит в вашей голове.
— Ну, ладно, — суровое выражение лица миссис Педерман тут же сменилось лучистой материнской улыбкой. Тогда все в порядке. Это все, что я хотела знать, сынок.
Час спустя Свейн влетел в раздевалку для хирургов.
— Я опоздал? — спросил он.
Джеймс Уилсон — рыжеволосый врач-педиатр, который десять лет назад был посаженным отцом на свадьбе Свейна, — быстрым шагом направлялся к нему. Он швырнул Свейну его портфель:
— До игры «Джайантс» осталось минут 14-13. Если поторопимся, то успеем на последние две четверти в бар «У Маккаферти». Давай, собирайся. Выйдем через приемное отделение.
— Спасибо, что подождал, — Свейн старался не отставать от стремительного шага товарища.
— Ваши играют, поболеем, — сказал Уилсон на ходу.
«Джайантс» играли против команды «Редскинс» и Уилсон знал, что Свейн уже давно ждал этой игры. Она была важна для Свейна, живущего в Нью-Йорке. Кроме того, его отец жил в округе Колумбия и тоже болел за «Джайантс».
— Ну, — спросил Джеймс, — как заживает твоя губа?
— Потихоньку, — Свейн ощупал вертикальный шрам на нижней губе, — почти зажила. На прошлой неделе наложили швы.
Уилсон повернулся на ходу и улыбнулся Свейну:
— Так ты выглядишь еще страшнее, чем на самом деле.
— Спасибо.
Уилсон подошел к двери приемного отделения, открыл ее и тут же столкнулся с симпатичной медсестрой Эммой Джонсон, работающей в больнице Св. Луки по гибкому графику. Свейн и Уилсон резко остановились.
— Привет, Стив, как твои дела? — обратилась Эмма только к Свейну.
— Да, ничего, — ответил он, — а у тебя?
«Не смотри, что петушится, — на самом-то деле вон какой застенчивый!» — подумала про себя Эмма.
— У меня все хорошо.
— У меня тоже все замечательно, — вставил Уилсон, — только, похоже, это никого не интересует...
Эмма снова обратилась к Свейну:
— Ты хотел, чтобы я тебе напомнила о твоей встрече с детективом Диксоном по поводу... того случая. Не забудь, что ты договорился встретиться с ним в пять.
— Ладно, — кивнул Свейн, рассеянно теребя шрам на нижней губе. — Без проблем. Я могу сделать это после матча.
— Ой, чуть не забыла, — добавила Эмма, — для тебя есть еще одно сообщение. Десять минут назад звонили из школы «Норвуд». Они спрашивали, не мог бы ты приехать туда прямо сейчас. Холли опять дралась.
Доктор вздохнул.
— Не может быть. Неужели опять?
— Да, опять.
Свейн повернулся к Уилсону: — Ну почему именно сегодня?
— А почему бы и нет? — огорченно усмехнулся Уилсон.
— Сегодня вечером будет повторная трансляция матча?
— Думаю, да, — ответил Уилсон.
Свейн снова вздохнул:
— Я тебе позвоню.
Стивен Свейн согнулся над рулем своего «Рейнджровера», когда машина дернулась и остановилась на светофоре. Он посмотрел на соседнее пассажирское сиденье. Холли сидела, сложив руки на коленях и наклонив голову. Ее ноги свисали с сиденья, не доставая до пола. На этот раз она не болтала ногами, как это делала обычно. В машине было тихо.
— С тобой все нормально? — мягко спросил Свейн.
В ответ раздалось неопределенное мычание.
Он наклонился к Холли и заглянул ей в лицо.
— Ну, не надо, не плачь, — сказал он ласково, доставая платок. — Вот так, — он стал вытирать слезы, стекающие по щекам Холли.
Свейн приехал в школу, как раз когда Холли выходила из кабинета замдиректора. Ее уши горели, и она плакала. Стивену показалось жестоким, что восьмилетней девочке устраивают такой выговор.
— Эй, — сказал он, — все в порядке!
Холли подняла голову. Ее глаза были мокрыми и красными. Она проглотила слезы, комком стоявшие в горле.
— Прости, пап, я старалась.
— Старалась?
— Я старалась быть леди. Правда старалась. Изо всех сил. Свейн улыбнулся.
— Неужели?
Он достал еще один платок.
— Миссис Тикнер не рассказала мне, почему ты это сделала. Все, что она сказала, это то, что дежурный учитель видел, как ты сидела верхом на каком-то мальчишке и со всей силы била его кулаками.
— Миссис Тикнер меня даже не выслушала. Она только повторяла, что ее не интересует, из-за чего я это сделала, и что леди так себя не ведут.
Загорелся зеленый свет. Свейн нажал на газ, и машина тронулась.
— Так из-за чего ты это сделала?
— Томми Якобс обзывал тебя убийцей, — нерешительно проговорила Холли.
Свейн на мгновение закрыл глаза.
— Убийцей?
— Да, убийцей.
— И за это ты насела на него с кулаками?
— Нет, сначала я его просто ударила.
— Но за что? За то, что он называл меня убийцей?
— Уффф.
Свейн повернул голову к Холли и кивнул.
— Спасибо, — сказал он серьезно.
Холли слабо улыбнулась. Свейн смотрел на дорогу.
— Сколько раз уже я тебе говорил?
— Сто раз. Что я не должна драться, потому что воспитанные девочки так не делают.
— Ну, раз в этом есть и моя вина, то как насчет того, что половину домашнего задания сделаешь ты, а другую — я?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94