Замечательная, между прочим, деваха, только жаль не для меня…
— И сколько тебе за день надо насобирать валюты?
— Если выручка меньше двух тысяч, сажают, суки, на сухой паек. На хлеб и гречневую кашу. Причем касается это всех, с кем я живу в подвале. Коллективная ответственность.
— Где твой подвал? — спросил Одинец.
— И как найти твоих хозяев? — добавил Карташов. — Ты хоть знаешь — кого как зовут?
— Одного я вам назвал — Ваня Грушевский. Другого, с перебитым ухом, кто-то из них называл Аликом… Алик Фужер… Именно эта испитая рожа жгла меня сигаретой, — Татаринов вдруг, хоть и с одной рукой, проворно задрал тельняшку и повернулся…
Одинец аж за нож схватился. Карташов побледнел и рукой осторожно провел по зажившим рубцам и язвам, покрывшими всю спину Татарина.
— Такие вещи не прощаются, — тихо проговорил он.
— Не я один такой, — сказал Татарин. — Потом ко мне кинули Гарика, бывшего пограничника из Таджикистана и Генку Рожкова, тоже обрубленного в Чечне. У них хотя бы на двоих три ноги. Но я вам скажу, их метелили похлещи, чем меня. Ребята сопротивлялись, особенно Генка, почти бездействующей ногой так звезданул Алика по черепу, что тот с катушек и потом, падла, фыркал полчаса. Во, вспомнил — Холодильник, главарь этих шестерок! Толстомясая, наглая харя, на руке, наверное, стограммовая печатка… Настоящий полпотовец…
— Где твои апартаменты находятся? — снова спросил Одинец.
— А я почем знаю! Нас возят в фургончике «ниссана», а он без окон. На работу — в нем и с работы — в нем. Все! Единственное, что могу сказать: в одном месте дорога проходит рядом с железнодорожными путями. Несколько раз я слышал сигналы электрички. И такой же характерный шум. Разгружают нас во дворике, машину подгоняют к самому порогу. Крыльцо с шестью ступеньками…
— Ладно, адрес не проблема, — Карташов налил себе водки. — Скажи, Кот, из чего ты лучше всего стреляешь?
На лице Татарина появилось новое, просветленное выражение.
— Из «града» и в упор. Впрочем, все это херня, дайте мне любой ствол, пару обойм и я найду лбы, куда их всадить…
— А чем эти фраера занимаются? — поинтересовался Одинец. — Я имею в виду официальное занятие или…
— Обыкновенные шестерни у каких-то акул. А квартиры, нищие «афганцы» и «чеченцы» — это у них что-то навроди подсобного хозяйства. Или хобби… Однажды Холодильник в суете обронил бумажку и мы ее подобрали… И как мы из нее поняли, у них в Москве раскидано 67 точек, на которых трудятся такие же, как я, калеки. Мне Гарик говорил, что эти шестерки контролируют почти все ларьки на юго-западе и два рынка. Когда однажды Фужер, забрав у меня деньги, стал их класть себе в портмоне… Вам, наверное, и не снились такие бабки, — Татарин большим и указательным пальцами отмерил толщину долларового пресса, который он видел у Фужера.
— Мцыри, когда мы этот запредельный беспредел завяжем парашютным узлом? — Одинец аж дрожал от нетерпения. — Давай сегодня же их завалим, только сначала заедем к Броду, возьмем пару гранатометов…
Татаринов ни черта не понимал — почему Карташова называют Мцыри.
— Кот, тебе, наверное, уже пора, — сказал Карташов. — Проболтали и не дали тебе поесть…
— Я отдохнул у вас, что-то даже здесь расслабилось, — он положил руку на сердце.
— Оставайся, — сказал Одинец. — Начнем новую жизнь.
— Исключено! — решительно отверг идею Татарин. — Если один из нас сбежит, двух других тут же приколют. Говорят, такое уже было.
— Мцыри, у меня нет слов… Я этих гадов буду живьем пилить ножовкой, — в голосе Одинца звучало остервенение. — Ты вот что, Кот… Терпи и жди, когда однажды начнется стрельба, не удивляйся, а спокойно бросайся на пол и не поднимай головы. Понял?
— Не путай его, — сказал Карташов. Мы этим бронтозаврам подыщем другое место для справедливого суда.
— И приведения приговора в исполнение, — тут же уточнил Одинец. — Скальпы снимем и засунем им в хлебало, — он так усердно затянулся сигаретой, что казалось вместе с дымом в дыхалку втянутся щеки.
— Кот, говорят, что где-то в Москве околачивается Бандо?
— Он же в октябре 93-го был в Белом доме вместе Баркашовым, а теперь зад лижет другому фашисту Бурилову. Дешевка он перелицованная… Я знаю, Серый, он тебя здорово кинул… ты сидел из-за него…
— Разберемся, — тихо сказал Карташов. — Когда нет врагов, то не бывает войны…
Добрались до метро в четвертом часу. На разведку пошел Одинец. Книжный лоток еще работал и возле него, переминаясь с ноги на ногу, стояла симпатичная девушка с замерзшими руками. На среднем пальце у нее простенькое колечко, на голове зеленая вязаная шапочка с помпоном.
Красного «ниссана» поблизости не было, однако Карташов подогнал свой «шевроле» почти к бордюру тротуара.
— Какие в вашем подвале запоры? — напоследок спросил Карташов.
— Двери закрываются на два замка, которые открыть можно только снаружи. Извини, Сергей, я обниму тебя за шею, — и они пошли. И пожалуй, единственный человек, кто не смотрел на них, была продавщица книг.
Когда Карташов опустил Татарина на ящик, тот сказал в самое ухо: «Братан, если у вас получится, оставьте Холодильника мне… » В этот самый момент, некстати заверещал мобильник, находящийся в кармане Одинца.
Карташов уже отходил от посаженного на место Татаринова, когда его окликнул Одинец.
— Мцыри, по коням, у гостиницы «Царская невеста» идет разборка, Брод просит подстраховать.
Не сговариваясь закурили.
— Куда рулить? — спросил Карташов, когда они уже сидели в машине.
— Поезжай пока прямо…
У очередного светофора, Карташов спросил:
— Скажи, Саня, когда мы на Учинском водохранилище были… Точнее, когда отрывались от милицейского «уазика», помнишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99