— Корякин видел, как напряглось лицо Котельникова, и генерал убрал тетрадь в портфель. — Это продается за десять миллионов долларов. Цена, по моему мнению, приемлемая. Судя по вашим записям, вы получаете взятки постоянно, и по моим подсчетам десять миллионов долларов — ваш доход за три-четыре месяца. Тетрадь того стоит.
— Я не хочу торговаться с вами, генерал, но вы не учитываете того, что я еще и бизнесмен. Я не храню деньги в «чулке», они работают, крутятся и делают новые деньги. У меня в бумажнике больше тысячи долларов не бывает. Я привык жить скромно, как все политики, находящиеся на виду у публики и под пристальным наблюдением журналистов и коллег, постоянно роющих друг другу яму.
— Шикарная тирада, но я из нее ничего не понял. Вы отказываетесь от товара? Я найду другого покупателя. Я решил дать вам шанс, как бывшему владельцу дневника, — Я не отказываюсь, но, чтобы набрать такую сумму, мне понадобится не меньше двух недель. Вы готовы подождать? Только не подумайте, что я блефую. Я серьезен как никогда.
— Нет, я не тороплюсь. Сумма значительная даже для вас, и две недели я могу подождать. Точнее, десять дней. По миллиону на день. Такой компромисс меня устроит.
— Хорошо. Приложу все силы.
— Тогда позвольте откланяться. Через десять дней я к вам приеду за деньгами.
— Буду рад вновь увидеть вас.
Корякин встал и вышел. Наступил самый ответственный момент. Он шел медленно, не торопясь. Если он сейчас сядет в свою машину и уедет, то можно забыть о десяти миллионах, но если… Двое крепких ребят подошли к нему у самой машины. Телохранители были вежливы, но настойчивы.
— Извините, генерал, но портфель вам придется оставить здесь.
— А если я откажусь?
— Вынуждены будем применить силу. Не хотелось бы обижать пожилого человека.
— Конечно, вы молодые, сильные. Кажется, я вас уже видел. В «девятке» работали?
— Нет, мы сибиряки.
— Компромисс исключен?
— Исключен.
— Понимаю, — Корякин протянул портфель охраннику, — но только я пока уезжать не буду. Подожду десять минут. Мне кажется, ваш хозяин захочет меня вновь увидеть.
— Как хотите. Ворота вам откроют в любую минуту.
Охранники ушли в дом. Корякин открыл дверцу машины, сел на сиденье и закурил. Сработало! Может, он рано записал себя в маразматики?! Котелок еще иногда работает, надо только приучить себя им пользоваться, хватит на чужие мозги надеяться. Они вернулись раньше, чем генерал успел докурить сигарету.
— Губернатор приглашает вас к себе.
— Видите, я оказался прав. А вы не хотели идти на компромисс. С таким хозяином вы скоро окажетесь на улице.
Корякин неторопливо вернулся в кабинет.
— Вы что-то еще хотели сказать, Котельников?
— Что это такое?! — губернатор ткнул пальцем в тетрадь.
— Хорошо сделанная копия. А вы сочли меня за сумасшедшего и решили, что я поперся в чужой огород с оригиналом в надежде встретить здесь джентльмена и радушный прием?! Нет, Котельников, я на ваш счет не имею иллюзий. Достаточно было прочитать ваш дневник, чтобы понять, что вы за фрукт.
— Где оригинал?
— Спрятан в очень надежном месте. Вам его не найти. И никто не найдет, если я того не пожелаю.
— Хорошо. Я достану деньги через десять дней.
— Только теперь я вам не верю, губернатор. Сначала деньги, потом дневник. Привезете деньги туда, куда я вам скажу, и уедете. Деньги я предварительно проверю, все до единой купюры, а потом позвоню вам на мобильник и скажу, где вы сможете забрать свою тетрадь. И никаких компромиссов, губернатор! Это мое последнее слово. Если через десять дней денег не будет, я вас уничтожу. Прощайте!
Корякин взял со стола свой портфель и ушел. На этот раз беспрепятственно.
Котельников вытер со лба пот и, подойдя к соседней комнате, распахнул дверь. За ней стоял Попов.
— Ну что скажешь, генерал? Слышал, какие он давал тебе характеристики? Хорошего дружка нашел, ничего не скажешь. Змей Горыныч! Он опасней любого змея. Теперь все. Тетрадь пропала.
— Не паникуй, Алексей Бенедиктыч! Что-нибудь придумаем.
— Только не с твоими куриными мозгами! Я все уже решил.
— Уверен, твое решение правильное.
— А ты его выполнишь! Двое суток даю. Сам лично пойдешь и пристрелишь этого пса. Ты лично!
— Боюсь, у меня…
— Заткнись! Из-за твоей бездарности мы оказались в полном дерьме! Вот ты и расхлебывай! Или ты уже не хочешь быть генеральным директором?
— А это еще возможно?
— Я пока своего слова назад не брал.
— Но где же я найду дневник?
— А его никто, нигде и никогда не найдет. Или ты не слышал, что он сказал? Он его в землю зарыл, пусть там и гниет вместе с Корякиным. И учти, никаких наемных киллеров. Сам лично его пристрелишь. Тайну дневника он унесет с собой в могилу. Это твой последний шанс, генерал. Он тебе такой же враг, как и мне. Надеюсь, у тебя рука не дрогнет.
— А ты сдержишь слово, Алексей?
— Мы теперь одной веревочкой повязаны до гробовой доски. Навек вместе.
— Хорошо, я тебе верю. Нас слишком многое связывает, здесь ты прав. Можешь и мне верить. Я убью сволочь.
Котельникову стало легче.
— Давай по стакану, и в баньку. А утром выспишься — и за работу. Ты еще молодым фору дашь!
***
Дверь распахнулась, и в избу ввалился Бычара. Иван, как пришел, сел у окна и сидел не шевелясь весь день. Ему проще было бы еще один сейф вскрыть, но только не мучиться в безделье, сознавая свою ненужность и беспомощность.
Появление Тимохина, растрепанного и разъяренного, его ничуть не удивило, а увидев запекшуюся на волосах кровь и наручники за его спиной, Иван тихо сказал:
— Допрыгался, неуловимый мститель.
— Надо разрубить наручники, ключей у меня нет!
— Какие там ключи, булавка сгодится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91