— усмехнулся он. — Могу одолжить.— Не в этом дело, — серьёзно ответил собеседник, — просто тьма для меня — это свет, и наоборот.— Так вы меня сейчас видите?— Конечно.— А зачем же тогда принюхивались?— Привычка. Я же не сразу стал хорошо видеть в темноте, поэтому приходилось ориентироваться в людских душах по запаху. Для нормальных людей глаза — зеркало души, а для меня — запах.— Значит, вы ненормальный, — удовлетворённо констатировал Егор. — Это многое объясняет.— Ничего это вам не объясняет, Егор Тимофеевич — Голос вдруг стал ласковым. — Чтобы понять хоть что-то, вам нужно хотя бы меня увидеть.— Так покажись, ясно солнышко. — Он едва сдержал смех.— Только после того, как вы отдадите мне мою собственность. Если вы умрёте раньше, я не смогу её забрать.— Да я пока не собираюсь на тот свет.— Если увидите меня, то никуда, батенька, не денетесь — окочуритесь как миленький.— Что ж вы за страхолюдина такая?— Вернёмся-ка лучше к нашим баранам. Вы уже догадались, что силком забрать у вас это я не могу. Вы должны отдать её мне сами, так сказать, добровольно. Душа — слишком капризная и щепетильная субстанция, её залога не вытащишь, упрашивать приходится, на коленях порой просить, чтобы хоть на секунду высунула свой пугливый носик из тела. Тогда уж мы её хвать — и инъекцию ей.— Что вы несёте, сударь? — возмутился Егор, не зная, о чем ещё можно говорить, чтобы отсрочить неизбежное. — Какая инъекция? Вы что — ветеринар?— В каком-то смысле, только наоборот.— Это как же?— Ветеринары делают прививки от бешенства, а я — наоборот, понимаете?— Нет.— И не нужно, вас это все равно не касается, — устало сказал мрак. — Берите деньги, отдавайте моё Добро и уходите. Мне уже надоело говорить с вами, вы слишком примитивны.— Но вы хотя бы просветите меня, расскажите, что Светлана вам такого сделала, за что вы её достаёте?— Она — ничего, — спокойно ответил голос. — Но её прапрапрабабка, графиня Раевская, порядочная, между прочим, стерва, кое-что задолжала моему прапрапрадеду. Вот я и пришёл забрать обещанный долг, а ваша пассия оказалась недобросовестным должником — взяла и спрятала его в недоступном месте. Вы вот, молодые коммерсанты, что делаете, когда вам карточные долги не отдают?— Когда как, — задумался Егор, — когда по морде, а когда и по крышке гроба.— Вот-вот, и я о том же. Мы же с вами прекрасно понимаем друг друга, мы почти одного поля ягоды. Отдайте её душу и живите спокойно, богато и счастливо.— А что будет со Светланой?— А какая вам разница? Она вам кто — жена, сестра, мать? Вы всего раз с ней переспали, даже и толком её не знаете. Зачем она вам? Она, между прочим, вас использовала, подставив под удар, можно сказать, а вы её выгораживаете. Да плюньте вы на неё и забудьте! Так вы согласны?— Нет. — Егор сам удивился твёрдости своего ответа.— Ну и глупо! — сказал голос с досадой. — Теперь придётся вас мучить, совать иголки под ногти, прищемлять яйца дверью, ломать суставы — как это все хлопотно! И все из-за какой-то жалкой душонки. И, что самое обидное, — в конце концов вы ведь все равно согласитесь и ещё попросите, чтобы вместе с её душой я принял от вас и «БМВ», и деньги или что у вас там ещё есть ценного Вы же отсюда никуда не денетесь, а если даже и сбежите, то мы все равно вас найдём. У вас нет выхода, вы в ловушке, мил человек…— У вас хоть имя есть? — перебил его Егор.— Естественно, но я вам его не скажу. Не хочу, чтобы оно звучало в преисподней, куда вы вскоре непременно попадёте. Если мой прапрадед, который давно уже там, узнает, что у меня возникли проблемы, то может сильно расстроиться, а у него всегда было слабое сердце…— Откуда же у него сердце на том свете? — изумился Егор.— Вы правы, — печально вздохнул собеседник, — сердца нет, но вот воспоминания о нем остались… Знаете, как это больно, вспоминать о том, чего уже нет и, может быть, ещё не скоро появится. Там, в вечности, дорога каждая мысль, каждое чувство, пережитое на Земле. Но вам не понять. Значит, вы добровольно не хотите наказать ту, что обрекла вас на муки?— Мне нужно подумать, — схитрил Егор — Это мудро. Я дам вам время с условием, что вы не истратите его на пустые раздумья о побеге. Рано утром я снова приду к вам, и, надеюсь, мы договоримся. Учтите, времени у меня не так много, как вам кажется. Прогресс ускоряется, витки времени становятся все короче, поэтому я очень спешу. Я даже к Светлане нагрянул немного раньше, чтобы успеть насладиться результатами своего труда ещё при жизни. Но она опередила меня. Спокойной ночи, Егор Тимофеевич.— Спок…Он не успел договорить, потому что его опять ударили по голове железобетонной сваей или чем-то в этом роде. Самое обидное, что он даже не подозревал, что рядом могло находиться что-то, способное нанести такой страшный удар: ни шороха, ни свиста — словно из воздуха материализовалась дубина, причём сразу на его многострадальной голове.Сколько он пролежал без сознания, Егор не знал. Было все так же тихо и темно, а часов он не носил, пытаясь стать счастливым хотя бы таким образом. Привычно потерев очередную шишку, не уступающую размерами первой, он затаил дыхание и внимательно прислушался, пытаясь уловить движение воздуха, дыхание. На этот раз, похоже, он действительно был один. С трудом разгибая отёкшие члены, он поднялся, шаря руками в темноте, чтобы найти дверь или окно. Осторожно переставляя ноги, он добрался до стены и стал ощупывать её шершавую поверхность. Шаг за шагом, обходя стулья и что-то вроде дивана или тахты, он сделал полный круг по небольшой комнате, пока опять не наткнулся на ту же тахту. Тогда он понял, что ни окон, ни дверей здесь нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58