– Грохочет где-то рядом, а совсем не страшно… Я люблю слушать грозу… Вы спрашивали, почему я попала сюда? Почему?
– Почему?!. – не сразу включился я. – Да потому что, Лидочка, есть вооруженные преступники, и если они стреляют в сотрудников милиции, значит, кто-то должен перевязывать им, бедным, раны, лечить, заботиться о них…
– О ком о них, о преступниках?
Лидочка всего лишь пыталась поймать меня на оговорке, и не ее вина, что гусарская бравада слетела с меня, как папаха с убитого казака.
– Ну да, и преступников тоже лечить надо, – вспомнив Шрама, нахмурился я. – Сначала лечить, а потом к стенке…
– А что, сразу к стенке нельзя? Или это не гуманно?
– Да меня гуманность мало волнует… Преступника сначала допросить надо, всю правду из него выбить, а потом уж на виселицу. И так вздернуть, чтобы он больше никогда земли ногами не касался…
Мне очень хотелось знать, кто сунул в петлю ту самую несчастную девушку с кладбища, чью личность пока не установили… А может, уже и установили. Что, если Шрам уже пришел в себя и дал показания?..
– Что-то не так? – спросила сестра, встревоженно всматриваясь в мое лицо. – Вам плохо?
– Нет, Лидочка, мне не плохо. Мне очень плохо… Как думаешь, я уже могу ходить?
Не дожидаясь ответа, я поднялся с кресла и самовольно сделал несколько шагов по процедурной. Вес тела я старался держать здоровой ногой, а на больной нагружать только передние мышцы голени. И все равно было неприятно. Но тем не менее боль не скрутила меня в бараний рог, и на ногах я удержался. Даже мог идти дальше. Но Лидочка с возмущением подкатила кресло сзади так, что я не смог устоять и сел в него.
– С ума сошли!
Она села передо мной на корточки, уложила раненую ногу себе на бедро и шустро распеленала ее.
– Точно, сумасшедший!
– Что там? – спросил я, когда она осмотрела рану.
– Да вроде ничего, нормально все, – неуверенно пожала она плечиками.
– Значит, я могу ходить, и мне за это ничего не будет?
– Куда ходить?
– Человека одного допросить.
– Какого человека?
– Арестованного… Они моего друга убили, Лидочка. Я должен убийцу найти…
– Но я ничем не могу вам помочь. Я могу вас только в палату отвезти…
– А мне, Лидочка, ничего больше и не надо, – кивнул я.
Одежда моя висела на рогатой вешалке, накрытая для порядка больничной простыней. Соседи по палате ничего не скажут: им все равно, куда я подался. И врачи меня не удержат, если вдруг встретятся на пути.
Но по пути мне попался мой начальник. Лидочка только везла меня в палату, когда он сквозняком прошуршал мимо нас. Халат на нем развевался, как чапаевская бурка.
– Яков Леонидович!
– Петрович! – сумбурно обрадовался он.
И сунул мне в руки пакет с апельсинами.
– А кефир? – в шутку спросил я.
– Может, лучше клизму? – в том же духе отозвался он.
– А есть за что?
– Вряд ли…
Марцев перенял у Лидочки каталку, сам отвез меня в палату. С кресла я встал без его помощи, сам перебрался на койку.
– Да ты уже как новенький, – улыбнулся начальник.
– Новенький на старых болтах. Но ехать точно могу…
– Куда?
– Шрама надо допросить… Или права не имею?
В конце концов, я задержал этого ублюдка, и кому, как не мне, им заниматься? Пусть только кто скажет, что это не так!
– Да, право ты, конечно, имеешь, – замялся Марцев.
Мне очень не понравилось выражение его лица. Обычно с такой миной предвещают две новости – одну плохую, другую не лучше.
– Что случилось?
– Нет больше Шрама, – развел руками Яков Леонидович. – Вчера ночью умер в больнице.
– Сам умер?
– Не вышел из наркоза.
– Не вышел или не позволили выйти?
– Не знаю, может, кто-то и добавил морфия. Но все чисто, никто ничего не видел.
– Не видел или не искали тех, кто мог что-то видеть…
– И не искали, – кивнул Марцев. – И ты сам должен понимать, почему.
Конечно же, я все понимал. Искать убийцу в данном случае – только новое дело возбуждать на месте старого. Тогда глухарь будет скакать на глухаре и глухарем погонять, и попробуй тогда их всех догнать. Гораздо проще списать смерть преступника на естественные причины, а на его труп повесить одинокого глухаря.
– На него Юрку списали? – потухшим голосом спросил я.
– Нет, на того, которого ты застрелил… На Шрама как спишешь, если ты его задержать пытался, когда в Стеклова стреляли? А тот мог находиться в засаде…
– Да нет, скорей всего, он находился в тот момент рядом со Шрамом… И вообще, почему Шрам? Личность его установили?
– Нет. Некому этим заниматься, ты же в больнице, – совсем невесело отшутился начальник.
– А если серьезно?
– Ни его не установили, ни этого…
– А девушка?
– Ну, мы же не совсем профаны… Танцовщица из ночного клуба «Эдельвейс», Зуйко Татьяна Борисовна, восемьдесят шестого года рождения. Проживает… Проживала в Днепропетровске, гражданка Украины…
Мне как-то не приходилось бывать в этом клубе. Слишком злые там цены, месячной зарплаты, говорят, не хватит, чтобы ночку там прожечь. Но также говорят, что траты стоят того. Казино там и ресторан, танцпол с навороченными диджеями и зажигательным стриптизом. Размах такой, что все остальные клубы и рядом не стоят, даже вместе взятые. Очень высокий уровень по всем показателями, и публика там соответствующая – золотая молодежь, братва, стареющие толстосумы с длинноногими присосками… Если где могла танцевать такая красотка, как Таня Зуйко, так это только в «Эдельвейсе». Даже удивительно, почему я сразу так не подумал.
– Эка ее откуда к нам занесло… Чем же она перед хозяевами провинилась?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14