Мне бы ту самую, где я раньше жил...
– У Егоровны?
– У нее, – в легком ностальгическом волнении кивнул он. – Как она там, живая хоть?
– В позапрошлом году еще живая была. А как сейчас, не знаю. Дом продала, задорого, к дочке в город переехала...
– Хорошая женщина, обедами меня кормила. Самые вкусные пельмени – у нее... А дом хоть стоит?
– Куда там! Нет избы, снесли подчистую. Там сейчас особняк строится. Что вы хотите, первая линия у воды. Там земля самая дорогая... В новом поселке земли свободной уже нет, здесь выкупают...
– Пусть выкупают, лишь бы порядок был. Или проблемы?
– Ну как сказать, – пожал плечами Костромской. – Новые тихо живут, самогон не гонят, водку гуртом не жрут, жен по улицам не гоняют. Тихие омуты у них, свои там черти... В апреле одного из озера вытаскивали. Говорят, сам в прорубь нырнул... Не верю я. Думаю, что помогли...
– А может, и сам, – задумчиво изрек Панфилов.
– Глупости. Мужик в расцвете лет, богатый, сладкая жизнь, все такое. Дочь в Англии живет, сын во Франции, в Сорбонне учится. Сам с женой молодой жил. Видел я ее, красавица. А дом какой... Жить бы да радоваться.
– Молодая жена, говоришь? А старая где?
– Умерла. Так он молодую нашел...
– И что с того? С молодой по старой так затосковать можно...
Марк Илларионович ушел в себя, замолчал.
– Как? – спросил Юра, чтобы вывести его из ступора.
– Не знаю... Не было у меня старой жены... Все молодые... И красивые... Вначале вроде бы все хорошо, а потом такая тоска... О чем это я?
– О молодых красивых женах.
– Не все так просто, Юра, как кажется... И не такие уж они счастливые, эти новые русские, как тебе кажется...
– Вы откуда знаете?
– Знаю. Я же в Москве работал, с олигархом там одним разговаривал. Жаловался он мне. Плохо, говорит, когда денег под завязку. Ты думаешь, почему они с жиру бесятся? Потому что стремиться больше не к чему. Вот они и выдуриваются, кто во что горазд...
– Вот именно, что с жиру бесятся, – недоверчиво усмехнулся Костромской. – Им бы лопату в руки да зарплату три тысячи в месяц, посмотрел бы я, как они запели. На богатство жалуются, а бедняками быть не хотят...
– Жалуются. И не хотят... Но это не наши с тобой заботы, Юра. Пусть как хотят, так и живут. У них свои черти, а у нас, брат, свои тараканы... Может, на улицу выйдем, а?.. Как там в песне, глянем на село. Не знаю, гуляют ли там девки, но на душе у меня весело... Знаешь, анекдот такой. Сидят два червя в навозе, молодой и старый. Сын у папаши спрашивает – почему, говорит, одни черви в яблоках живут, другие в абрикосах, а мы в дерьме? «Понимаешь, сын, есть такое понятие – Родина!» Смешно? А мне не очень... Такое ощущение, что я в эту самую родину попал. И так на душе хорошо... Отвык я, Юра, без закуски пить. Захмелел я, кажется...
– На свежий воздух надо. Пошли, по селу пройдемся, покажу, что здесь да как...
– Нет, завтра покажешь. Давай на озеро сходим, по берегу хочу пройтись.
Панфилов давно уже мечтал вернуться в Серебровку. Но тянула его сюда не только ностальгия по молодости. Была у него в далеком прошлом девушка, которую он пытался, но так и не смог забыть. Девушка, сравниться с которой не могла ни одна женщина из тех, что время от времени ненадолго задерживались в его жизни...


* * *

В дверь постучали.
– Да, да! – отозвался лейтенант Панфилов.
В кабинет неуверенно вошел мужчина лет сорока. Робкий заискивающий взгляд, мятый дешевый костюм-двойка из сельпо, в руках свернутая в трубочку кепка. Щека разодрана, правая верхняя бровь закрыта пластырем.
– Присаживайтесь, – Марк показал на стул.
– Да я постою, – угодливо улыбнулся тот.
– Ну, постойте, Евгений Андреевич, постойте, – усмехнулся Панфилов. – Еще успеете насидеться.
– Успею насидеться? – побледнел мужчина. – А что я такого сделал?
– Истребление и повреждение колхозной техники.
– Неправда.
– Давайте разбираться. В своей объяснительной вы пишете, что двенадцатого числа сего месяца возвращались с элеватора на закрепленной за вами машине. Не справились с управлением, в результате чего автомобиль марки «ГАЗ-51» сначала сошел с дороги, а затем упал с обрыва...
– Почему не справился? – беззубо возмутился проштрафившийся шофер. – Руль у меня заклинило, не смог машину выровнять. Пришлось на ходу выскакивать, чтобы не разбиться...
– Все равно ведь разбились? – Марк взглядом показал на его разодранную щеку.
– Ну так не насмерть же... Но коленку сильно расшиб. С земли подняться не мог...
– Но в больнице вас на ноги поставили.
– Да, спасибо Артему Кузьмичу, подобрал с дороги, в больницу свез...
– Итак, вы из машины выпрыгнули, а она в обрыв упала, загорелась и взорвалась.
– Да, загорелась, – кивнул Евгений Андреевич.
– А вы на ходу выпрыгнули?
– Да.
– Темно было. Сразу и не понять, где обрыв.
– Темно.
– Страшно поди было, когда выпрыгивали?
– Страшновато.
– А ключи у вас с брелоком.
– Да, футбольный мяч пластмассовый, дочка подарила...
– Пластмассовый. А в кабине жарко было, когда машина горела.
– Понятно дело, что жарко. Все выгорело.
– А мячик чудом сохранился. И ключики даже не закоптились...
Марк вытащил из ящика стола связку ключей от сгоревшей машины с брелоком в форме футбольного мяча.
– Как же так, Евгений Андреевич. Темно было, обрыв совсем рядом, страшно, а вы, прежде чем из машины выпрыгнуть, заглушили ее. Вытащили ключ из замка зажигания и заглушили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14