– Кэлли кивнул, как бы подтверждая это, и Элен слегка вздрогнула. – Выходит, ты уже это знал. Ты уже разговаривал с кем-то.
– Да, с отделом искусства и древностей. С одним парнем, Биньоном. Очень ловко управляется с фляжкой на своем бедре, только на вид никогда не скажешь, чтобы он мог отличить Ренуара от автомобиля «рено». Но внешность бывает обманчива.
– Так чего ради тогда спрашивать меня?
– Видишь ли, деньги – это легко понять. Большинство негодяев берут деньги или все, что можно превратить в деньги. А этот парень, кем бы он ни был, как раз платит. И когда он получает какую-нибудь картину – это конец. Это то, чего он хочет. Картина, засоленная в каком-нибудь огнеупорном подвале. Он, правда, не может продемонстрировать ее, ну, по-настоящему. Не может даже похвастаться, что она у него есть. Зато он может достать ее из своего подвальчика и полюбоваться на нее. Вот о чем я хочу знать.
А ты знаешь, кто он такой? – спросила Элен. – Хотя бы имя?
– Имя – это немного. Оно не говорит мне, кто он такой.
Она разлила остатки вина, распределив его поровну по их бокалам.
– Ты надолго уедешь? – Этот вопрос вырвался у нее прежде, чем она успела прикусить язык.
– Уеду? Куда?
– Только не надо, пожалуйста, вот этого, – выставила она ладонь перед ним. – Зачем тебе хотеть узнать о ком-то, если ты никогда не собираешься увидеть его?
– Надеюсь, что на неделю. Ну, на столько, сколько это заняло бы у каждого. Ты полагаешь, что они отпустят меня?
– А кого ты будешь просить? Протеро? Латимера?
– Обоих. Одновременно.
– И какую причину ты им назовешь?
– Никола Хэммонд. Не все, конечно. Но кое-что.
– Но ты же обещал ей, что не будешь этого делать!
– Так я солгал. – Он допил вино. – Сейчас она уже в безопасности. Кто-нибудь другой может погоняться за ней, если Протеро захочет.
Элен взяла баранью отбивную с тарелки за косточку и стала ее есть. Она пыталась удержать в себе тот гнев, который испытала раньше, но он уже выскользнул из нее, испарившись вместе с вином. То, что Кэлли предал Никола Хэммонд, должно было разозлить ее. Нет, не из-за самой Никола, но потому, что это напомнило ей о риске, на который однажды уже пошла она сама и который, возможно, ей еще предстоял. Но, как ни странно, это не разозлило ее. Ее даже позабавило, как легко он сказал это: «Так я солгал».
– Выходит, дело было в этом? – спросила она. – В Сезаннах. Вот почему убили Хэммонда. И всех остальных.
Кэлли приподнял брови и покачал головой, что означало: все это мне и хотелось бы выяснить.
– На одной картине был пейзаж, – сказала Элен. – Вид его родного городка Экса, в Провансе. Там всякие горы и кипарисы. На другой... ну, это просто натюрморт из цикла, созданного во время его затянувшейся остановки в Париже. Ему не очень нравился Париж. – Она откусила еще несколько кусочков мяса и отбросила кость на тарелку. – Я думаю, это связано со страстью просто обладать картинами. Не так ли окажется в итоге?
* * *
Кэлли целовал ее, обнимал, оставляя следы своих пальцев на ее бедрах, и она пошире раздвинула ноги, потому что ей так хотелось. «Не одурачишь, – подумала она, – не одурачишь».
– Откуда эта страсть обладания? – спросил он. – Ты достаешь картину из этого подвальчика и смотришь на нее. Она твоя и ничья больше... Что-то в этом роде, да?
– Я не знаю. Спроси у какого-нибудь психиатра.
Его руки двигались медленнее, а мысли блуждали где-то еще. «Ах ты, ублюдок! – подумала Элен. – Ты уже летишь на самолете, уже прилетел... Думаешь, меня это волнует? Думаешь, я жила как монашка после того, как мы расстались?» Она быстро наклонила голову и слегка куснула кожу на его груди. «Ты думаешь, что твое „я хочу, чтобы ты вернулась“ – это игра только с одним набором правил? Думаешь, все держится на твоих желаниях, на твоих амбициях, твоих усилиях, твоей похоти?» Ее волосы скользили по его животу. Она куснула его чуть ниже бедра и внимательно посмотрела, не дернется ли он. «О нет, это и мои правила тоже. Нечего тогда тащить меня в постель, чтобы потом я тебя дожидалась. Такая уж у меня участь. Такое уж у тебя удовольствие». Элен облизала губы. «Я заставлю тебя понять», – подумала она. А Кэлли удивился, с чего это она вдруг рассмеялась.
* * *
Протеро приподнял усы указательным пальцем, словно желая набрать побольше воздуха в рот. Он сказал:
– Я говорил с Тедом Латимером.
Протеро любил позволить себе подобную фамильярность: она давала ему ощущение своей принадлежности к клану.
– Спасибо. – Это слово, конечно, не могло одурачить ни одного из них, но Кэлли думал, что это вполне разумная поблажка.
– Я полагаю, вы тоже говорили с ним.
– Я думал, что так будет лучше всего.
– А где... – Протеро заглянул на другую сторону рапорта Кэлли, ища имя. – Вот, Никола Хэммонд?
– Я не знаю. – Кэлли пожал плечами и развел руки. Только и всего. «Переиграл» – мысленно заметил он про себя. – Это был телефонный звонок, как я уже сообщал в моем...
– Выследила вас?
– Она звонила мне домой. Мой номер есть в телефонной книге. – Кэлли еще раз пожал плечами и подумал, что этого достаточно.
– А имя, которое она дала вам...
– Шмидт.
– Да.
– Ну, это все, что она мне дала. Отдел искусства и древностей сейчас проверяет дела ее мужа. А она исчезла.
– Вам нравится эта теория, не так ли? Массовые убийства, чтобы прихлопнуть одного.
– Я говорю вам то, что узнал от нее. После того как убили Хэммонда, им позвонили по телефону, пригрозив, что с ними будет то же самое, если они не отменят сделку. Чего ради она стала бы выдумывать это? Да и как бы она смогла? Это должно быть правдой.
Протеро снова взглянул на рапорт, отыскивая другое имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147