У нас полицейские в форме и в штатском, специалисты, консультанты, ученые-эксперты... А бумаги мы исписали – целый лес на нее вырубить надо было, черт подери! Формально Робин отвечает за основную часть этого расследования. Я думаю, что Протеро хочет получить от него текущий отчет.
– А Робин ведет себя несколько оригинально?
– Ну, в этом-то ничего нового. Нет, тут дело в другом. В сущности, я думаю, что Протеро не верит в его теорию. В твою теорию. Что, мол, все эти убийства просто маскируют только одно. А Робин уклоняется от столкновения.
– А сам ты что думаешь?
Доусон помолчал, а потом помотал головой.
– Что ж, теория остроумная. Но ты, должно быть, помнишь, что убитых уже уйма. Это больше похоже на действия психа. Скорее всего, так оно и есть. – Доусон допил виски. – Мне надо идти. Если Робин вернется или позвонит...
– Я ему передам, – сказала Элен. – Я знаю свою роль: секретарша, домашняя хозяйка, мать...
– А он что, говорит о возобновлении брака? И о детях? – Это прозвучало как попытка поймать ее на слове.
– Я говорю фигурально. Наша война по этому поводу еще не окончена. Думать об условиях капитуляции пока рановато.
– Говоря фигурально, – заметил Доусон.
– Это ты так думаешь, – язвительно сказала Элен.
Доусон понимал, что с момента его появления она вела сражение с приступом дурного настроения. Он решил обратить все в шутку и сказал:
– Ну ты же знаешь, что такое мужчины.
– Да, – мило улыбнулась ему Элен, – конечно знаю. Мужчины – это что-то вроде сортира. Они или заняты, или набиты дерьмом.
* * *
Если бы Кэлли предложили наугад описать дом Джеймса Корта, он оказался бы почти прав. Модный район на севере Лондона, шесть спален, садик площадью в акр, система полицейского наблюдения, ворота с электронным устройством, селекторная связь между ними и домом... На этой тихой улице голос Корта прозвучал неуместно громко:
– Уже первый час ночи. Что вам, черт подери, надо?
– Поговорить.
– Кэлли, позвоните моему секретарю. Убирайтесь.
– Боюсь, что это довольно срочно.
– Убирайтесь!
– Невозможно.
Кэлли стоял рядом со своим автомобилем, лицом к решетке селектора, вделанного в один из столбов, поддерживающих ворота. Голос Корта умолк, из селектора раздавалось лишь чуть слышное потрескивание. Потом замолчал и селектор. Кэлли давил на кнопку звонка, пока не возобновилось шипение.
– Я хочу потолковать о денежном пожертвовании, которое вы сделали для Шинфейн, – сказал Кэлли. – Если вам будет угодно, я могу вести этот разговор до конца прямо отсюда.
Оказавшись внутри дома, Кэлли заметил особенность, о которой он бы не догадался. Он мог представить себе нечто очень дорогое и в хорошем вкусе: большие диваны, неброские ковровые покрытия, антиквариат, добротная живопись, подобранная по принципу надежного помещения капитала... Но дом оказался царством хромированных поверхностей и стекла, кафеля и белой краски. Ничего лишнего, каждая вещь имеет лишь функциональное назначение. В целом все это напоминало лабораторию.
Решив поблефовать. Корт сказал:
– Я не знаю, о чем это вы толкуете. Более того, вы тоже знаете, что я не знаю. Не представляю, чего вы от меня хотите.
Кэлли подробно, словно он рассказывал эту историю человеку совершенно неосведомленному, представил Корту полный отчет о том, что он услышал на пленке. В завершение Кэлли сказал:
– Сюзанна нашла запись вашего разговора с этим американцем. Она передала ее одному лицу, которое уже имело с вами контакт. Полагаю, что он вымогал у вас деньги. А если еще нет, значит, готовится это сделать. Меня интересует, почему вы не позвонили своему адвокату до того, как я оказался у ваших парадных ворот?
Они были в гостиной Корта. Четыре кресла из стали и кожи, торшеры, напоминающие штативы для пробирок. Кэлли, пожалуй, не удивился бы, увидев в углу клетку с крысами.
– Нет никаких свидетельств этого, – сказал Корт.
– Существует запись с голосом Сюзанны.
– Ну... агитатор, нарушительница общественного спокойствия. Не так уж трудно будет доказать, что она действовала мне назло. Делишки Сюзанны должны быть хорошо известны полиции.
Наступило долгое молчание. Наконец Кэлли сказал:
– Она была вашей дочерью, разве не так?
– Уж не пытаетесь ли вы пристыдить меня, Кэлли? – усмехнулся Корт. – Это вам лучше бы оставить. Вы что же, хотите намекнуть, что кровь гуще, чем водица? – Кэлли внимательно следил за ним. Кончики пальцев у него дрожали. – Что ж, может быть, и так. Гуще, чем водица? Да, возможно. Но ведь водица – не очень-то плотное вещество, а? Можно сделать и более апробированные сравнения. – Усмешка исчезла с лица Корта. – Гуще, чем деньги? Нет. Гуще, чем зависть? Нет. Гуще, чем любовь, похоть, власть, боль, нужда, жадность, честолюбие, собственность? Нет. Гуще идеологии? Тоже нет. – Корт сделал паузу, любезно предлагая собеседнику возразить, но Кэлли молчал. – Я не могу припомнить, чтобы меня когда-либо беспокоили дела Сюзанны. Подозреваю, что такого никогда и не было.
– Вы ведете себя глупо, – сказал Кэлли сквозь зубы. – Этого американца несложно найти. Людей, которым вы сбыли оружие, – тоже. Вы воображаете, что мы не знаем, кто они такие? А помимо того, что вы продали оружие террористической организации, вы участвовали в афере с покупкой акций. При одном только намеке на это вы не услышите ничего, кроме топота бегущих ног. Это будут друзья по бизнесу, партнеры по гольфу, члены какого-нибудь престижного клуба, в котором вы состоите, члены правления ваших компаний, все, с кем вы перезванивались по телефону или вели доверительные беседы, все, кто просил вас о помощи или, напротив, предоставлял ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147