Удары двуручной катаны Каматори рассекали воздух слегка быстрее и с большей силой, чем одноручная сабля в руке у Питта. Но в руке умелого фехтовальщика старая дуэльная сабля могла изменять угол отклонения клинка чуть быстрее. Она, кроме того, была почти на тридцать сантиметров длиннее, и Питт пользовался этим преимуществом, чтобы удерживать рубящие выпады Каматори на расстоянии, на котором невозможно нанести смертельную рану. Саблю можно было использовать и как колющее, и как рубящее оружие, тогда как катаной можно было только рубить и резать.
У Каматори было, кроме того, преимущество опыта и постоянной практики со своим собственным оружием. Питт утратил многие навыки, но он был на десять лет моложе, чем знаток кендзютсу, и, если не считать недавней кровопотери, был в прекрасной спортивной форме.
Стаси и остальные, как завороженные, следили за этим впечатляющим зрелищем прыжков, выпадов и серий быстрых ударов, когда лезвия сверкали как вспышки мерцающих огней и лязгали, когда их режущие кромки ударялись друг о друга. Время от времени Каматори прекращал свои атаки и отступал, постоянно меняя позицию, чтобы оставаться между Стаси и остальными пленниками и помешать ей освободить их, а также убедиться, что она не пытается напасть на него самого сзади или сбоку. Затем он издавал утробный вопль и возобновлял свои наскоки на ненавистного американца.
Питт в основном защищался, делая быстрые выпады, когда видел бреши в обороне противника, парируя взрывную энергию ударов Каматори и уклоняясь от невероятного бешенства его атак. Он старался оттеснить Каматори в сторону, чтобы Стаси могла добраться до цепей узников, но его противник был слишком ловок и хитер, блокируй любую попытку. Хотя Стаси прекрасно владела дзюдо, Каматори зарубил бы ее прежде, чем ей удалось бы приблизиться к нему на два метра.
Питт бился упорно и молчаливо, в то время как Кама-тори наступал озверело, вопя при каждом ударе, медленно оттесняя Питта через комнату. Японец слегка улыбнулся, когда бешеный удар задел вытянутую руку Питта, в которой он держал саблю, и оставил тонкий, длинный кровоточащий разрез.
Грубая сила ударов Каматори заставляла Питта придерживаться оборонительной тактики отведения ударов. Каматори все время уходил то в одну, то в другую сторону, стараясь навязать Питту круговой бой.
Питт легко понял этот замысел и неизменно то отступал назад на один шаг, то делал прямой выпад, полагаясь на использование острия для колющих ударов и тем самым сохраняя стиль фехтования, которым он владел лучше Каматори, чтобы остаться в живых и нарушить координацию движений противника.
Один из уколов Питта попал Каматори в плечо, но это не замедлило движения мастера кендзютсу ни на мгновение. Ушедший в киаи, ударяя в тот момент, когда Питт выдыхал, он не чувствовал боли, казалось, даже не заметил, как острие сабли Питта пронзило его плоть. Он метнулся назад и затем неумолимо стал надвигаться не Питта, размахивая катаной с такой быстротой, что лезвие, казалось, превратилось в какой-то водоворот свистящей стали, мелькая с неуловимой для глаза скоростью сплошным расплывчатым пятном.
Питт начал уставать, его рука словно наливалась свинцом, как у боксера после четырнадцати раундов тяжелого поединка почти равных по силам противников. Теперь его дыхание участилось, и он чувствовал, что его сердце колотится все сильнее.
Древняя сабля тоже начала проявлять признаки усталости. Ее лезвие не выдерживало сравнения с прекрасной сталью японской катаны. Потускневший старый клинок был глубоко выщерблен в пятидесяти местах, и Питт знал, что один сильный удар по плоскости лезвия вполне может расколоть его надвое.
Каматори, как ни странно, не проявлял никаких признаков утомления. Его глаза, казалось, остекленели от жажды крови, и сила его ударов нисколько не уменьшилась, они были такими же сокрушительными, как в начале поединка. Это дело еще одной или двух минут, и Питт ослабеет настолько, что он сможет свалить его с ног и отнять его жизнь гордым мечом Японии.
Питт отпрыгнул назад, чтобы быстро перевести дыхание и оценить ситуацию, пока Каматори временно прервал свои атаки, чтобы проследить краешком глаза за движениями Стаси, стоявшей подозрительно неподвижно, убрав руки за спину. Японец почувствовал, что она что-то замышляет, но тут Питт снова двинулся вперед, сделал быстрый выпад, опустившись на одно колено, попал клинком на катану, и его лезвие скользнуло по мечу вниз, к рукояти, причем острие сабли чуть задело костяшки пальцев ближайшей к гарде руки Каматори.
Питт внезапно сменил тактику и стал наступать, увидев возможность, которую он прежде не замечал. В отличие от более короткой рукояти старой дуэльной сабли, гарда которой полностью закрывала руку, у катаны Каматори была лишь небольшая круглая гарда в виде диска у основания клинка; длинная рукоять двуручного меча была почти незащищенной от ударов острием. Питт начал нацеливать свои уколы винтовыми движениями кисти. Во время выпада в грудь своего противника он повернул острие клинка налево и поразил кисть Каматори точным взмахом вверх, рассекая его пальцы до кости.
Невероятно, но Каматори лишь выругался по-японски и снова начал наступать, брызгая кровью всякий раз, когда опускал меч. Если он и почувствовал где-то внутри холодок надвигающегося поражения, то не подал виду. Невосприимчивый к боли и травмам из-за своей погруженности в киаи, он возобновил атаку, словно бешеный.
Затем его голова мотнулась назад и вбок, когда стальной предмет ударил его в правый глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188