По дороге к другому концу зала старик прикинул в уме выручку. Чуть больше полсотни. Не много и не мало. Обычный средний улов. Летом, конечно, получается больше. Вокзал забит отъезжающими. Самое урожайное время — это пора отпусков.Но и сейчас на жизнь вполне хватало.Повторив в противоположном углу ту же процедуру, он покончил с первым этапом своей сегодняшней работы.Все три зала ожидания на его вокзале были пройдены. Теперь можно привести себя в порядок и снять лёгкую щетину на щеках. К следующему выходу ему следовало быть в новом образе, к тому же не мешало позавтракать, ну и, конечно, слегка передохнуть. К примеру, старик очень любил кормить белок в привокзальном парке. В таком возрасте свежий воздух, знаете ли…Поэтому сейчас он направился назад, в северное крыло здания, где находились так называемые «мужские комнаты».Народ вяло передвигался по залам в поисках скудных вокзальных развлечений, помогающих хоть как-то скоротать время. Большинство глазели на витрины киосков с дешёвым ширпотребом, ничего не покупая. Другие вяло листали книги на прилавке, за которым сидела девушка с воспалёнными, красными от бессонницы глазами. Третьи проводили время с большей пользой для себя, разместившись у стоек многочисленных буфетных точек, разбросанных по всему вокзалу.Возле одного из таких буфетов старик заметил щуплого паренька, восторженно глядевшего на витринную стойку. Паренька звали Шурик. Просто Шурик, без фамилии, как, впрочем, и многих других здешних обитателей. Сейчас он был занят непростой задачей выбора меню. Задача эта осложнялась для Шурика тем, что он не умел считать. Обычно он показывал продавщице свои деньги, а та говорила ему, что он может на них купить. Денег у Шурика всегда оказывалось мало, а на витрине выставлялась такая вкуснотища, что ему было очень непросто совместить свои желания с имеющимися ресурсами. Вот и сейчас выбор затягивался, потому что Шурику приходилось все время подходить к продавщице и спрашивать, а нельзя ли ему взять то, вон то и ещё это. А если это нельзя, тогда вон то маленькое.Шурику было семнадцать лет. И он был рыжим. Светло-рыжим, с конопушками, рассыпанными по всему лицу, и небесно-голубыми, почти прозрачными глазами. Его взгляд, обычно направленный внутрь себя, оживал, когда Шурик видел симпатичного ему человека, а такими для него были почти все, кого он встречал. Старику казалось, что внутри у Шурика находится лампочка. И эта лампочка загоралась, наполняя его своим светом. Иногда у старика даже возникало ощущение, что он чувствует волны тепла, исходившие от этого мальчика. За последние годы ему не раз встречались всевозможные экстрасенсы, целители и мессии. Старик был уверен, что Шурик — один из них. Только он был настоящим, в отличие от многих других.И ещё Шурик был слаборазвитым. Не дебилом, как любят выражаться некоторые, а именно отстающим в развитии. Он плохо читал, а считал, как уже говорилось, ещё хуже. Но кто сказал, что хорошие люди — это только те, кто шибко умные?Кто были его родители — неизвестно. Отец, возможно, присутствовал лишь при зачатии, а мать, как говорили некоторые, оставила его в Доме малютки сразу же после родов. Поэтому все, что помнил Шурик, — это областной интернат, откуда его по достижении соответствующего возраста выпихнули со справкой. С тех пор Шурик и жил под железнодорожным мостом сразу за вокзалом.Шурик считался «помойным». Из тех, что работают по мусорным бакам. Это низшая категория вокзальной братвы, и остальные относились к ним с высокомерным пренебрежением. Шурику перепадало не меньше других, но старик никогда не видел его озлобленным или сердитым.Сейчас он был одет во всегдашние, ужасно старые светлые джинсы и синюю ветровку с жёлтой улыбающейся рожицей «Приятного вам дня!» на спине. Эта рожица удивительно подходила Шурику, она отражала обычное состояние его души. Несмотря на специфику его занятий, одежда у Шурика всегда была чистой. Каждый день он стирал её в речке, возле которой находилось его жильё. Для этих целей он всегда был в поисках мыла. Вокзальные «туалетные дамы» его знали и иногда оставляли ему крохотные обмылки. Один раз старик даже видел, как, конфузливо улыбаясь, Шурик покупал в киоске кусок невесть откуда взявшегося там хозяйственного мыла.Поступок немыслимый для представителей их круга. Выбрасывать деньги на мыло у «помойных» считалось глупостью. Но Шурик был очень чистоплотным.Старик свернул к нему и, подойдя сзади, тронул набалдашником трости плечо.— Здравствуйте, Шурик, — сказал он.Тот обернулся, и его лицо осветилось. Глаза стали ещё прозрачнее, хотя, казалось, дальше и так некуда. А конопушки выступили на лице подобно маленьким звёздочкам. Право же, с Шуриком стоило общаться, только чтобы увидеть это.— Здравствуйте, Профессор, — ответил он и улыбнулся.— Помочь? — предложил старик.Шурик кивнул, продолжая улыбаться. От его улыбки у старика тоже поднялось настроение, и он почувствовал, что невольно улыбается ему в ответ.— Вы бы чего хотели?Шурик неуверенно пожал плечами:— Покушать. — И повернулся к стеклу, за которым была выставлена всевозможная еда.По его глазам Профессор понял, что Шурику хотелось здесь буквально всего.Это понятно, ведь голод — постоянный спутник людей, перебивающихся копеечными доходами. А Шурик, ко всему, ещё был любителем сладкого.— Очень хорошо. Сейчас посмотрим. — Старик направился к окошку. — Зиночка, — сказал он, наклонившись к девушке за прилавком.— Да, Войцех Казимирович, — приветливо отозвалась та.— Сколько у него денег? — Профессор понизил голос, чтобы стоящему за его спиной Шурику, поглощённому рассматриванием витрины, было не особенно слышно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125