Будет над чем поломать голову.— Позови сюда Мамонта, — сказал он. Войцех Казимирович поставил стул на место, взял свой портфель и подошёл к двери.— Удачи вам, — сказал он, обернувшись. — Почему-то сейчас мне ещё больше хочется вашего выздоровления, чем полчаса назад.Его тонкие губы сложились в улыбку. Глаза Короля остались строгими и уставшими.— Будь здоров, Профессор, — сказал он.Войцех Казимирович вышел.Коля Мамонт стоял в коридоре.Увидев Профессора, он опустил руки и тревожно уставился ему в лицо своими круглыми, чуть навыкате глазами. Старик застегнул пальто, поднял воротник.Мамонт продолжал все так же молча смотреть на него.— Я обещал подумать, — сказал Войцех Казимирович.Мамонт кивнул, как будто ожидал именно этого, подошёл к нему и протянул руку. Профессор крепко пожал её. Коля кивнул ещё раз и исчез за дверью палаты.Войцех Казимирович посмотрел на закрывшуюся дверь, повернулся и направился по коридору к выходу из отделения.Он спустился тем же путём, каким они с Мамонтом сюда добирались, и вышел через боковую дверь на свежий воздух. Сосны, высаженные вокруг больницы, наполняли его одуряющим запахом смолы и хвои. Профессор вдохнул полной грудью и пошёл по дорожке к железным воротам.Ловить такси ему не хотелось. Идти здесь было всего ничего, а небольшая прогулка сейчас как раз кстати. Слишком многое обрушил на Вой цеха Казимировича Король. Погруженный в свои мысли, он повернул за угол. Дорога была ему знакома, поэтому Профессор шёл не спеша, постукивая тростью по брусчатке тротуара. Все равно посидеть в парке он уже не успеет, так хоть заменить белок утренним моционом.Из задумчивости Войцеха Казимировича вывел небольшой темно-синий микроавтобус, затормозивший шагах в десяти. Из него выскочил плотный широколицый мужчина в песочного цвета куртке. Он подбежал к канализационному люку, присел и внимательно осмотрел крышку. Затем поднял голову, огляделся вокруг, увидел Профессора и крикнул:— Эй! Гражданин, вы не видели, отсюда вылезал кто-нибудь?Вопрос был несколько необычным.— Нет. — Войцех Казимирович на секунду остановился, отрицательно качнул головой и двинулся дальше.Мужчина махнул рукой водителю микроавтобуса. Машина резко тронулась с места и покатила вверх по улице. Сам он остался стоять возле люка. Проходя мимо, Профессор подумал, что внешность мужчины несколько диссонирует с системой канализационных сооружений. На сантехника он явно не походил. Не был он похож и на прораба какой-нибудь ремонтно-строительной организации.«Уголовка, — подумал Войцех Казимирович. — Наверное, ловят кого-то».Впрочем, к нему это не имело никакого отношения. И своих забот хватало с головой.Он вышел на улицу Нестерова, ведущую к вокзалу. Народу здесь было много, машин на проезжей части ещё больше. По левую сторону располагался ряд магазинов, по правую — палаточные киоски привокзального рынка. Профессор шёл, держась левой стороны, там было меньше людей. Именно поэтому небольшая кучка прохожих, склонившихся над полулежавшим человеком, бросилась ему в глаза. Тот, что сидел на тротуаре, показался Войцеху Казимировичу знакомым.Его звали Витя. Профессор не был точно уверен, он не принадлежал к «вокзальным», но вроде бы Витя. Даже наверняка Витя. Он был из «подземных».Тех, что живут в канализации. «Вокзальные» редко с ними пересекались. Бывало, что кто-то из них случайно забредал на территорию вокзала. Но большей частью они кормились с рынка. «Подземных» всегда можно было различить по запаху. От них вечно отдавало сыростью и прелью. В любую погоду и в любое время года.Витя сидел на асфальте, привалившись спиной к фонарному столбу и широко разбросав ноги в мешковатых замызганных штанах. Возраст его был неопределённым, как и у большинства «подземных». За сорок, а вот уже насколько «за», Профессор не мог сказать. Сорок один или шестьдесят пять. Хотя, может быть, он ошибался и Вите едва перевалило за тридцать. Жизнь под землёй стирает возраст с внешности, как резинка карандашный рисунок, оставляя грязно-серую помятость.Войцех Казимирович подошёл поближе, наклонился и тронул его за рукав:— Что случилось? Плохо?От Вити пахло. Запах плесени поднимался густой волной и смешивался с чем-то вроде дешёвого одеколона или плохой самогонки.— Приступ у него, — утвердительно заметила старушка с хозяйственной сумкой, только что присоединившаяся к наблюдателям.— Ну да, приступ, — язвительно сказал строгий мужчина в дешёвом сером пальто, похожий на завуча средней школы, — не видите разве — он пьяный, как свинья. Развелось их…В его тоне явственно чувствовалось желание получить в руки автомат или хотя бы топор и начать наводить порядок. Толпа вокруг одобрительно загудела.Витя повернул к Войцеху Казимировичу голову. Он не был пьян. Или, по крайней мере, не настолько, чтобы не стоять на ногах. Но то, что Профессор увидел в его глазах… Ужас. Настоящий, первобытный, пронизывающий до самых костей страх. Это ощущение было, пожалуй, даже посильнее запаха, исходящего от Вити.Какое-то мгновение он смотрел на Профессора затравленно, не узнавая. Затем его лицо изменилось. Страх не ушёл, а спрятался вглубь. Витя схватил Войцеха Казими-ровича за руку и забормотал, невнятно и торопясь.— Что-что? — старик наклонился ниже.— …призраки, Профессор. Белые призраки, они все мёртвые, представляешь?Их всех убили, там, внизу. И наших тоже поубивали. Кто смог убежал, а остальные все мёртвые…Похоже на бред. Белая горячка. Среди бездомных она случалась чаще, чем простуда.— Я тоже бежал, но ноги… Очень больно…Витя откинулся назад и застонал. Страшно и утробно, как раненое животное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125