В тридцати футах от орудия помощники насыпали песчаный холм-мишень.
Пэдуэй набил несколько фунтов пороха в ствол, закатил следом чугунное ядро и приготовил запал.
— Фритарик, дай мне свечу, — произнес он низким голосом. — Все отойдите подальше и ложитесь. Ты тоже, Фритарик.
— Никогда! — возмущенно воскликнул вандал. — Бросить хозяина в час опасности? Лучше смерть!
— Ладно, если хочешь оказаться разорванным на куски, дело твое. Ну, поехали.
Пэдуэй поджег запал.
Порох затрещал и задымился.
Раздалось негромкое «бум», ядро выскочило из жерла, прокатилось немного по земле и замерло.
А новенькую блестящую пушку убрали в дом Пэдуэя — с глаз долой, в подвал.
Ранней весной в Рим приехал Урия. Он объяснил, что оставил академию в руках подчиненных, а сам теперь займется организацией римской милиции — еще одна идея Мартина. Но вид у него был несчастный и виноватый, словно у побитой собаки, и Пэдуэй заподозрил, что истинная причина визита не в этом.
Отвечая на наводящие вопросы, Урия наконец выпалил;
— Превосходнейший Мартинус, заклинаю, дай мне какое-нибудь другое назначение, Не могу я больше оставаться в Равенне!
Пэдуэй обнял гота за плечи.
— Не тушуйся, старина, выкладывай, что у тебя на душе. Ведь беспокоит что-то? Может, я помогу.
Урия опустил глаза.
— Ну... э-э... Послушай, какие у вас с Матасунтой отношения?
— Я так и думал. Ты с ней встречаешься, да?
— Да. И если ты меня куда-нибудь не уберешь, буду продолжать. Это выше моих сил. Вы помолвлены?
— В свое время я об этом мечтал. — Пэдуэй напустил на себя вид человека, идущего на великую жертву. — Но, друг мой, я не буду мешать вашему счастью. Уверен, ты гораздо лучше подходишь ей. Бремя государственных забот не позволит мне стать хорошим мужем. Так что если хочешь просить ее руки, действуй смело. Благословляю.
— Ты серьезно? — Урия вскочил и, широко улыбаясь, возбужденно зашагал по комнате. — Я... не знаю, как тебя благодарить... с твоей стороны это... я навек твой друг...
— Пустяки, рад был помочь. Только не тяни, решай все поскорее.
— Но... как надо просить руки?
— Напиши Матасунте письмо.
— Не получится. Я не умею красиво изъясняться. В жизни не писал любовных писем.
— Хорошо, я и тут тебе помогу. Начнем прямо сейчас. — Пэдуэй достал письменные принадлежности. — Знаешь, — произнес он задумчиво, — нам надо сказать принцессе, какие у нее глаза.
— А какие? Глаза как глаза.
— Конечно. Но в таких деликатных обстоятельствах их принято сравнивать со звездами и разными другими вещами.
Урия погрузился в размышления.
— Ее глаза похожи цветом на ледник, который я видел в Альпах.
— Нет, не годится. Выходит, они холодны как лед,
— А еще они напоминают сверкающее лезвие меча.
— Тоже не пойдет. Как насчет северных морей?
— Гм-м-м... Здорово, Мартинус! Серые, как северные моря.
Урия писал медленно и коряво, с большим усердием. Когда письмо близилось к концу, Пэдуэй схватил свою шляпу и решительно двинулся к двери.
— Эй, — окликнул Урия, — куда ты так спешишь?
Мартин ухмыльнулся.
— Хочу повидать друзей — семью Анциев. Милейшие люди! Я тебя непременно с ними познакомлю. Только попозже, когда ты будешь счастливо женат.
От текущих дел Пэдуэя оторвал Юниан, вбежавший в комнату с текстом только что полученного телеграфного сообщения.

«Ночью из-под стражи исчез Виттигис. Задержать не удалось.
Атурпад, начальник охраны.»

С минуту Пэдуэй тупо пялился на бумагу. Потом вскочил и заорал:
— Фритарик! Выводи лошадей!
Они примчались к Урии. Выслушав новость, Урия помрачнел.
— У меня сложное положение, Мартинус. Дядя, безусловно, попытается вернуть себе корону. Он очень упрям, ты же знаешь.
— Да, но и ты знаешь, как важно нам укрепить и продолжить идущие перемены.
— Я тебя не предам, Мартинус, и от слова не отступлюсь. Только не проси меня причинить вред Виттигису. Он, хоть и старый козел, а все же мой родственник.
— Только выполняй мои указания, а я позабочусь, чтобы его не тронули. Однако сейчас, честно говоря, меня беспокоит, как бы он не причинил вреда нам. Что, по-твоему, Виттигис предпримет?
— Ну, я бы на его месте притаился где-нибудь на время и собрал своих сторонников. Это было бы логично. Но мой дядя никогда не следовал логике. И к тому же ненавидит Теодохада лютой ненавистью. Особенно после того, как король подослал к нему убийцу... Думаю, он помчится в Равенну сводить счеты с Теодохадом.
— Хорошо. Тогда возьмем небольшой отряд и поспешим туда же.
Пэдуэй считал себя уже бывалым кавалеристом, привыкшим к длительным переходам. Но едва мог справиться с темпом, который задал Урия. Когда на рассвете они въехали в Равенну, он чуть не падал с седла от усталости.
В городе на первый взгляд все было спокойно. Однако у входа во дворец почетной стражи не оказалось.
— Плохо дело, — встревоженно заметил Урия.
Они спешились и, сопровождаемые солдатами, зашагали в глубь дворца. У подножия лестницы появился охранник. Он выхватил меч, потом узнал Урию и Пэдуэя.
— А, это вы... — уклончиво протянул охранник.
— Да, это мы, — согласился Пэдуэй. — Что здесь происходит?
— Ну... Вы лучше поглядите сами, благородные господа. Прошу меня извинить. — И гот исчез из виду.
Отряд промаршировал по пустынным залам. Все двери перед ними закрывались; слышался лишь перепуганный шепот. У Пэдуэя зародилось подозрение, что они идут прямо в ловушку, и он отправил группу солдат удерживать парадный вход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65