— С некотогых пог судьба мне не улыбается в баккага…
— Да кончай ты заливать, князек. — Ремо стряхнул пепел на паркет. — Судьба держит тебя в непотребстве уже лет десять.
— Что такое десять лет? Всего лишь быстготечный момент. Я еще вегнусь. Вы еще увидите взгожденной славу моего года.
— Ага, не забудь сделать меня кардиналом, — хмыкнул Ремо, поворачиваясь в Лидии. — Он, видишь ли, возродит славу рода. Сто миллионов — туда, двести — сюда… Продает это, закладывает — то. В конце концов однажды он проснется и не найдет даже ночного горшка. И ему останется только делать фальшивые документы для вонючих косоваров. Я прав или не прав, уцененный князь?
— Спасибо за пояснения, Ремо. — Лидии надоела эта сцена. — Давай на этом закончим, о’кей?
— Не слушайте его, моя голубка. — На лице Дела Ровере появилась печальная улыбка. — Глупая болтовня чегни нас не тгогает.
— Боже, Пи Джей, когда ты несешь такую хреновину, мне хочется свернуть тебе шею.
— Заткнись, Ремо! — Лидия обожгла его взглядом и повернулась к титулованному фальшивомонетчику. — Мне нужен паспорт.
— Эта габота тгебует большой акугатности и тщательности, сладкий ангел. — Делла Ровере поднял палец. — Я не говогю уже о солидных инвестициях.
— Насколько солидных?
— Пятьдесят миллионов.
— Пятьдесят что? — взвился Ремо. — Ты что, совсем охренел? Тебе моча в голову ударила?
— Ремо! — крикнула Лидия.
— О’кей, о’кей, — Ремо выставил вперед ладонь. — Хочешь убедиться сама, что это за старый пидор? Пожалуйста.
— Я напоминаю тебе, Дзенони, что моя жизнь гедониста носит абсолютно частный хагактег, — с сухой галантностью ответил Делла Ровере.
— Никто в этом не сомневается, князь, — заметила успокаивающе Лидия. — Вернемся к нашей маленькой сделке.
— Газумеется, миледи.
— Я могу заплатить долларами.
— Доллагами? — в глазах князя мелькнул алчный огонек.
— Долларами? — удивился Ремо.
— Я заплачу вам десять тысяч. Наличными.
— По сегодняшнему курсу это… — калькулятор в мозгу Делла Ровере сделал мгновенный пересчет, — …двадцать тги миллиона четыгеста тысяч лиг. Боюсь, что этого недостаточно, мой нежный цветок. Я — великий мастег. Лучший из лучших. Двадцать тысяч.
— Двенадцать.
— Восемнадцать.
— Пятнадцать. И на этом закончим торг.
Делла Ровере еще раз поцеловал ей руку с придворной галантностью.
— Не могу не выгазить удовольствие от деловых пегеговогов с пгелесным соединением кгасоты и класса.
— Что касается соединения, дорогой князь, — Лидия достала пухлый конверт из кармана пальто, — половина сейчас, остальное присоединится по готовности. Фотографии внутри.
Правая рука Пьера Джорджио Делла Ровере мелькнула со скоростью языка хамелеона. Конверт исчез в складках халата.
— Срок изготовления вторая половина дня, — добавила Лидия. — Скажем в…
— В четыге часа, — расплылся в улыбке князь — И никаких задегжек с исполнением вашего заказа, лучезагный свет мой.
Лидия взяла Ремо за руку и потащила к выходу.
— Не будем мешать работать нашему князю.
— Минуточку, Лидия, один момент, о’кей? — Тон Ремо был полон подозрительности. — Где ты взяла столько долларешников?
— Я тебе говорила. Это деньги дружка моей матери… Он вляпался в темные делишки с контрабандой валюты.
— Я хотел бы добавить, пгелестная багышня, — подал голос Делла Ровере, провожая их к выходу, — что князь Вогоди в состоянии снабдить вас шигоким и газнообгазным спектгом документов, котогые могут понадобиться на всякий случай в нашей, погой очень сложной жизни…
— Спасибо, князь. Буду иметь в виду.
— … удостовегения личности, налоговые кагточки, водительские пгава, газгешение на огужие, лицензии на охоту и гыбалку, тгудовые книжки, санитагные…
— Спасибо, спасибо, князь. — Лидия открыла дверь и вытолкнула Ремо. — Увидимся завтра.
— Гад буду видеть вас, моя таинственная весталка. Это послужит пополнению моего неудовлетвогенного эстетической ожидания…
— И кошелька, — завершила фразу Лидия.
Дверь захлопнулась за из спинами. Один за другим звякнули запоры.
Делла Ровере потирая ладоши, вернулся в гостиную, на ходу достал конверт из кармана халата, открыл его. Из конверта выпали фотографии, на что он даже не обратил внимания. Он торопился пересчитать деньги, потертые банкноты по пятьдесят и двадцать долларов. Его пальцы листали их со сноровкой банковского кассира.
— Семь тысяч пятьсот. — он прижал деньги к груди. — Плюс столько же завтга… ох! Что не сделает агистокгат, чтобы помочь чегни…
Вернул деньги в конверт, заметил и поднял фотографии.
У Делла Ровере отвалилась челюсть.
Этот человек! Этот человек на фото!
Жалких пятнадцать тысяч долларов? Нет… Нет! Этот человек стоил намного больше. Намного! Может, ему и цены не было…
Пьер Джорджио Делла Ровере поднял с пола телефон. Снял трубку, начал набирать номер. На мгновение заколебавшись, остановился. Был большой риск в том, что он собирался сделать. Огромная опасность. Набрал номер.
Человек на фото стоил риска.
27.
На Нью-Йорк опустилась ночь.
Нижний Манхеттен смотрелся темной вуалью, сквозь которую просвечивали размытые огни немногочисленных горящих окон Международного торгового центра.
— Ты просил меня не делать этого, Фрэнк, — сказал голос Дэвида Слоэна за восемь тысяч километров отсюда. — Наверное, мне стоило послушать тебя.
Фрэнк Ардженто стоял у огромного окна в аттике Коннот-тауэр. На нем были только фланелевые брюки. Размытые огни мегаполиса отбрасывали фиолетовый отблеск на его мускулистый торс, весь в темных ямках — следах шрапнели. Память о Богом проклятом местечке по имени Главно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71