Это было всего лишь предчувствие, омрачавшее один из счастливейших периодов его жизни. Он долго лежал без сна и видел, как одна за другой погасли свечи.
Плотные шторы были задернуты, и стало так темно, что Люгер не мог увидеть даже собственной ладони, поднесенной к глазам. Некоторое время он парил в легкой дремоте; затем к тихому присутствию Сегейлы добавилось присутствие еще одного существа. Легчайшее дуновение воздуха – и кто-то лег с ним рядом.
Люгер ощутил появление постороннего, но под этим посторонним даже не скрипнула кровать. Слот протянул руку, чтобы коснуться существа, которое было не тяжелее тумана, и его пальцы погрузились в ледяной колодец.
Холодом обдало и правую сторону его головы; кто-то невидимый шепотом назвал ему имя, переходящее от мертвых рыцарей Земмура к живым и ставшее теперь его именем. Имя перешло к нему с целым потоком жутких ощущений. Оно было очень сложным и состояло не только из звуков и специфических вибраций. Произнести его полностью можно было только в особом состоянии сознания, вызванном одной из трех причин: угрозой уничтожения, экстатической любовью или безмолвием разума, которое, согласно представлениям шуремитов, достигалось в священных снах. Тогда Люгер так и не понял, какая польза в этом сомнительном знании.
Ледяной призрак некоторое время висел рядом, повторяя земмурское имя, как будто играл со Слотом, а потом исчез, оставив о себе воспоминание столь же смутное, как мимолетный сон.
Утром Люгер решил считать ночной визит сном, но, коснувшись рукой одеяла, он обнаружил, что вся правая сторона кровати холодна, как скованная зимней стужей земля.
Поворачивая на едва заметную боковую дорогу, Слот испытывал противоречивые чувства – радость возвращения, тревогу, любовь и почти окончательную уверенность в грядущей беде. На какую-то минуту ликование безраздельно охватило его, он почувствовал себя королем, отвоевавшим свое королевство, однако затем вспомнил, насколько оно ущербно, это королевство…
Частокол темных стволов и силуэтов промелькнул перед его глазами, и он увидел свой дом, притаившийся в глухом уголке леса. Замшелые камни были выбелены лунным светом. Одно из чердачных окон казалось похожим на далекое зеркало, отражавшее голубое сияние. Когда Стервятник въехал в аллею, ведущую к дому, в кронах древних деревьев внезапно пронесся и тут же стих ветер: шелест листьев был похож на горестный вздох, которым деревья встретили появление человека.
Неведомый инстинкт заставил Люгера пришпорить лошадь, и она рванулась вперед, а всадник, еще не знавший, кто напал на него, уже выдернул меч из ножен. Во всяком случае, он пытался отвлечь внимание нападавших от кареты и этим спас свою правую ногу, а может быть, и жизнь.
Яростный хрип зверя слился со слабым криком Сегейлы. Кабан промахнулся, и удар его клыков пришелся в лошадиный живот. Люгер был выброшен из седла. Рухнув на землю, он на мгновение потерял сознание, но не выпустил из руки меч. Потом он увидел черный силуэт падающей лошади, заполнивший половину звездного неба и надвигающийся на него. Кровь животного пролилась горячим дождем и забрызгала его лицо. Он откатился в сторону и поднялся на ноги, чувствуя себя полутрупом после удара о землю.
Гигантский кабан, достигавший в холке человеческого плеча, медленно приближался к нему, и меч выглядел жалкой игрушкой рядом с этим великолепным зверем. Люгер понял, что вряд ли узнает причину, по которой будет убит в двух шагах от своего дома. Он с сожалением подумал о варварском оружии, доставшемся ему в наследство от Кошачьего Глаза и давно ставшем бесполезным, – Люгер истратил последние снаряды, отправив на тот свет нескольких грабителей, напавших на него под Тесавой… Самое время было вспомнить свое земмурское имя, но Слот не мог это сделать, сколько ни пытался.
То, что кабан был превращенным, уже не вызывало сомнений, а значит, Стервятник имел дело далеко не с животным разумом. В то же время его врагу были чужды человеческие слабости и ошибки.
Отступая, Люгер нанес удар мечом по кабаньей голове, но ему не удалось пробить мощную лобную кость. В последний момент зверь повел головой, оберегая глаза, и меч оставил на ней болезненную, но не опасную рану. Это привело тварь в настоящую ярость и только ухудшило положение Стервятника…
Люгеру удалось уйти от первой атаки, но игра не могла продолжаться долго. Помощи ждать было неоткуда. Кучер, вооруженный кинжалом, вряд ли стал бы рисковать жизнью в данной ситуации.
С большим трудом Слоту удалось привести себя в состояние отрешенности, но и после этого он не нашел пути к спасению. Руководимый подсознанием, он дважды пытался подрубить ноги кабана и нанести ему удар сбоку или распороть живот, но все его уловки оказались бесполезными. Зверь разгадывал их с легкостью, выдававшей в нем сознание опытного воина. Но разве Люгер мог предположить, что этим воином был лейтенант Ордена Ралк, которого он убил когда-то в замке Крелг?..
Ралк играл со своей жертвой, наслаждаясь местью и сожалея только об одном, – что Стервятник не узнает того, кто пришел мстить. Раны, нанесенные мечом, не могли остановить его, а это было главное. Он знал, что сделает, когда жертва окончательно лишится сил, и надеялся, что с развороченным животом Люгер будет умирать мучительно и долго.
…Силы Слота действительно были на исходе. Кабан загнал его в глубину аллеи, и фонари кареты превратились в размытые мутные пятна. Окровавленные зрачки зверя следили за каждым его движением. Почувствовав отвратительный холодок в желудке, Люгер осознал, что через мгновение коричневые клыки вскроют его не хуже любого кинжала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11