Игорь заканчивал книгу о замечательном болгарском разведчике коммунисте Цвятко Райдонове, и его пригласили в Софию делать о нем телефильм. Он писал сценарий в номере на последнем этаже гостиницы «Елица». Прямо за окнами лежало море. Блестящее под солнцем, беспечное, курортное море. Игорь, глядя на него, думал, что море, как и люди, бывает разным. Он вспоминал то же море, которое он видел с борта рыболовецкого сейнера. Оно не было веселым, оно было морем-тружеником и пахло солью и потом. А здесь оно было веселым. И звало к себе так же, как звал курортный городок, по улицам которого ездил мототрамвай и цокали копыта извозчиков. Трудно было работать в этом скоплении баров, пиццерий, ресторанов и варьете.Но он работал. До обеда, не больше, а потом с головой окунался в радостную, почти карнавальную жизнь Албены.Аллу он увидел в ночном ресторане «Пикник Орехате». Сначала увидел знакомую актрису Лену Скурихину, а потом уж ее.И он сел к ним за стол, и ему были рады. Еще бы — на съемках в Болгарии встретили земляка, и не просто земляка, а коллегу.Это был чудесный вечер, а потом все вообще стало прекрасным. Они с Аллой уехали в Софию. Съемки закончились, и у нее было свободное время.Потом была Москва, три месяца счастья и горькое похмелье. Наступившее немедленно.Игорь отказался от предложенной на телевидении большой работы. Он был занят поиском погибших десантников, жил в сорок третьем, думал об этом времени, писал о нем, и Алла устроила скандал.Игорь пытался объяснить ей о долге каждого перед историей, говорил, как сложно и трудно ему работать.— Ты сам строишь мельницы, а потом воюешь с ними, — жестко ответила Алла, — сначала сделай этот фильм, получи деньги и обеспечь нас.— Тебе не хватает денег?— Да, не хватает денег. Я купила песцовый жакет, а дубленку уже не могу себе позволить. А какая у нас мебель, стыдно людей позвать. У всех есть видео, а у нас? Если тебе не стыдно ездить на этой машине…— Меня она устраивает.— "Москвич" тебя устраивает, только у приличных людей или «Вольво» или «Мерседес».— Значит, я неприличный.Игорь вышел из квартиры и хлопнул дверью.Через несколько дней ему позвонила какая-то дама и сказала, что он должен отдать ей тысячу шестьсот рублей. Алла купила-таки дубленку. Он отдал ей, но предупредил жену, что делает это в последний раз.— Тогда найди себе другую. Таких женщин, как я, надо содержать соответственно, — ответила зло Алла и уехала демонстрировать покупки в Букуриани.То же самое сказала ему по телефону ее мать, добавив, что каждый выбирает женщину по средствам.Потом начались скандалы, ее неприходы домой. А потом он съехал на дачу. Вот и все. А дальше — Сергей, у которого, видимо, есть средства.Игорь встал, побрился, быстро сварил кофе. Все равно надо работать.Тем более что он, видимо, нашел разгадку гибели разведгруппы.Игорь посмотрел на часы. Шесть пятьдесят шесть. Пора. Он вышел на террасу. *** Ему мешали кусты орешника. Осторожно, очень осторожно он надломил ветку. Теперь терраса была видна.Дверь открылась, и на террасу вышел Бурмин. Он хорошо видел его. Очень хорошо.Бурмин сел, закурил, вставил в каретку машинки чистый лист бумаги. Задумался.«Думай, думай», — внутренне усмехнулся он и положил ствол пистолета на рогулинку.Он вел им, совмещая прорез с мушкой, и наконец ее беспощадная точка воткнулась в висок Бурмина.…И тогда он нажал на спуск… *** «Возьми меня с собой…»Музыка жила в ней сама по себе. И Лиза шла по дорожке вдоль заборов, пританцовывая в такт мелодии.Утро-то какое! Счастье, а не утро. И ее ждут. Обрадуется ей писатель Бурмин и генерал Архипов, обрадуется и будет пробовать молоко и хвалить Лизу. Хорошо все-таки, что они завели корову. И деньги и людям радость.Вот она, дача, где живет Бурмин. Калитка отворена. Лиза посмотрела на часы — восемь без семи. Только вот машинка не стучит. Видать, думает.— Игорь Александрович! — крикнула Лиза. — Молочко пришло.Она перехватила бидон и зашагала к даче. Поднялась по ступенькам…Сначала она подумала, что Бурмин спит, лежа на полу, но потом увидела чернеющую лужу и поняла, что это кровь. *** — Ты чего Лизавета? — крикнул Архипов.— Там… — Лиза говорила спокойно, только руки у нее тряслись и побледнела она так, что загар казался наклеенной на лицо прозрачной бумагой.— Что? — спросил Архипов.— Убили, — Лиза села.— Кого? — подошел Михеич.— Бурмина.— Стой здесь, — скомандовал Михеичу Архипов, — никого не впускай.— Слушаюсь, товарищ генерал.Они вновь были на службе, вновь перед лицом смерти, а значит, опять стали солдатами.Архипов пошел к даче, и Михеич видел его прямую спину, и вспомнил, что генерал никогда не наклонялся, когда шел в атаку.Архипов вернулся сразу.— Что, товарищ генерал?— Застрелили. Никого не пускай. Я пошел звонить.Михеич посмотрел на часы. Восемь девятнадцать. Он закурил и стал, закрыв спиной калитку.Через двадцать минут у калитки остановился милицейский газик. *** Он гнал машину по шоссе, потом свернул на узкую проселочную дорогу.Вот так, все просто. Нажал на спуск, и точка. Он забрал на даче все, что было нужно. Все. А главное, взял список людей, с которыми говорил Бурмин. Три человека. Значит, еще три раза сделать то же самое. Ничего, он сделает. Война многому учит. А милиция пускай ищет.Машину затрясло на ухабах. Деньги берут, а дорогу сделать не могут.Вот они, дачные домики, разбросаны в лесу.Он подъехал к воротам, вылез из машины, открыл калитку. Огляделся, соседние домики пустые. Они были такими, как и его, — летними.Пистолет он спрятал в гараже, в тайнике. Потом переоделся. Снял с себя все. Растопил печку, опять пошел в гараж, облил бензином брюки, носки, белье, пиджак, туфли и, завернув их в полиэтиленовые мешки, сунул в печь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11