Вошедшие о чем-то посовещались вполголоса, потом вспыхнула спичка, кто-то осветил циферблат часов: «Через тридцать минут…» Дальше Игорь ничего разобрать не смог. Двое скрылись в подъезде, другие остались во дворе.Парамонов сжал плечо Муравьева, и тот понял: оставшихся двоих надо брать. Костров В прихожей звякнул входной звонок один раз и после паузы еще два.— Иди, Зоя, — Мишка кивнул на дверь.Зоя прямо с гитарой вышла в прихожую. Костров услышал щелчок замка, потом чьи-то приглушенные голоса, среди которых явно различил сипловатый басок Фомина.— Проходите, — громко сказала Зоя. — Мы вас уж заждались, почти все выпили.— Неужели ничего не оставили? — Голос был бархатный, с игривой интонацией. Мишка скрипнул зубами от злости: «Ишь сволочь, прямо как в театре разговаривает».В комнату вошел человек в светло-сером костюме со шляпой в руках. На лацкане пиджака блестел орден «Знак Почета».— Здравствуйте, Миша.— Здорово, Гомельский, — Мишка встал и, чуть качнувшись, шагнул навстречу вошедшему, — садись, гостем будешь.— Ну, если не надолго.— А надолго и не выйдет, — Мишка указал рукой на стул, — времени у меня во, — он провел по горлу ладонью.— Понимаю, — Гомельский сел на стул, приняв изящно-небрежную позу полуразвалившегося на сиденье респектабельного человека. Он был точно таким же, как три года назад, когда Мишка встретил его в ресторане «Савой». Элегантным и сдержанным.— Ну что ж, Серега, — позвал Гомельский, — где ты?— Иду, иду. Я тут квартирку осмотрел.— Не верите? — зло скосил глаза Мишка.— Ну почему же. Просто проверяем. Нынче как: береженого бог бережет.— Твоя правда.Фомин вошел в комнату, тяжело подсел к столу, осмотрелся и потянулся к бутылке:— Давайте, что ли.— Нет, — твердо сказал Мишка, — это потом. Сначала дело.— Не возражаю, — Гомельский внимательно поглядел на Фомина.— Деньги с собой?— Всегда. А товар?— Зоя, — громко сказал Мишка, — Зоя, принеси товар.Девушка встала и сделала шаг к двери.— Нет, — вскочил Фомин — погоди, я…Он не договорил. В руке у Мишки воронено блеснул наган.Стена в комнате словно разошлась, и из темного проема шагнули трое с оружием. Гомельский сунул руку в карман.— Не надо, Володя, — спокойно сказал Муштаков, — дом окружен.— Я за папиросами, гражданин начальник, я не ношу оружия. Вы же знаете, на мне крови нет.— Хочу надеяться. Встать! — скомандовал Муштаков.Внезапно Фомин, опрокидывая стол, прыгнул на Мишку. В руке его тускло блеснуло длинное жало финки.— Миша! — крикнула Зоя.Костров не сдвинулся с места. Никто даже не заметил, как он успел ударить. Фомин мешком рухнул на пол. Выпавший из его руки нож воткнулся в щель между крашеными досками.— Побил все-таки посуду, сволочь, — сказал побелевший Мишка, — воды принесите, надо на него плеснуть, чтобы очухался… Муравьев Королев вошел к нему в кабинет:— Я в уголке сяду, пока ты его допрашивать будешь. Не возражаешь?— Что вы, Виктор Кузьмич? Конечно.— Как решил построить допрос?— Хочу начать сразу с Гоппе.— Думаешь, так? — Королев подвинул лампу, чтобы свет не падал на него. — Опасно. Битый он.— Потому и поймет, что битый.— Ну что ж. Давай.Игорь поднял трубку:— Задержанного Шустера ко мне.Через несколько минут у дверей послышались тяжелые шаги. Игорь взглянул на вошедшего Гомельского. Да, это был уже не тот элегантный, похожий на артиста, человек. В кабинет ввели типичного обитателя внутренней тюрьмы, в ботинках без шнурков, без брючного ремня и галстука.— Садитесь, гражданин Шустер. Меня зовут Муравьев Игорь Сергеевич.— Очень приятно, — Шустер осклабился, — значит, я буду иметь дело с вами, а не с гражданином Муштаковым?— Пока со мной.— А вы из его конторы?— Нет.— Я так и понял. Но чем могу быть полезен вам? Я же фармазонщик, сиречь мошенник. Статья сто шестьдесят девятая. А позвольте полюбопытствовать, какие в вашей конторе любимые статьи?Игорь взял со стола Уголовный кодекс, открыл нужную страницу, протянул Гомельскому.— Вот эта, читайте.Тот пробежал глазами.— Нет, — он положил кодекс на стол. — Вы мне этого не примеряйте. Не надо, гражданин начальник. Там же вышка за каждым пунктом. А сейчас война. Не надо, я вас очень прошу…— Где Гоппе? — перебил его Муравьев.— Кто?— Шантрель-Гоппе-Гоппа. Где он?— Я не знаю.— Вам дать показания Пономарева? Знаете такого?— Харьковского! Не надо. Это же было раньше, давно. Я его не видел уже лет пять. Клянусь, мамой клянусь.— Тогда давайте припомним Спиридонову.— Тоже не надо. Я понял. Но в его делах я не участвовал.— Вы скупали у него ценности?— Было. Правда, всего несколько раз…— Где он?— Скажите, гражданин Муравьев, суд учтет это?— Суд все учтет, — Игорь взял авторучку. — Адрес?Допрос длился около часа. Муравьева интересовали только вопросы, связанные с Гоппе. Второй половиной деятельности Гомельского-Шустера должен был заниматься Муштаков.Арестованный, поняв всю опасность ситуации, старался быть предельно откровенным. Да, он встретил Гоппе в Москве, да, устроил его на квартиру, знал, что разыскиваемый под чужой фамилией устроился в комбинат Ювелирторга, встречался с ним и покупал у него ценности. И это все. О деятельности Гоппе и его связи с Музыкой, о немцах он ничего не знал.Когда Гомельского-Шустера увели, Королев взял протокол, еще раз внимательно прочитал его:— Ну что ж, вроде все в порядке. Мне кажется, он рассказал все, что знал. Сейчас мои сотрудники возьмут дом под наблюдение. Мало ли кто захочет посетить нашего подопечного. Ну, а брать его будете вы, конечно с нашей помощью. Закроете дело Ивановского, и сразу Шантреля к нам. Договорились?— Конечно, Виктор Кузьмич.— Вот и прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58